Фэндом: Repo! The genetic opera
Название: Моя лучшая
Автор: JackOfBloodyHearts
Оригинал находится здесь: http://www.fanfiction.net/s/4635073/1/My_Greatest
Перевод: Mora
Бета: пока нет
Рейтинг: PG
Жанр: Общий
Саммари: Почему Кармела стала Эмбер?
Комментарий: Последний фик из трилогии «Мое лучшее лицо», «Моя лучшая ярость», «Моя лучшая».
Глава первая: Ротти и Эмбер
Эмбер держалась за руку старшего брата. Вдвоем они шли по темному коридору особняка ее отца. Конечно, ее звали вовсе не Эмбер, и как она ни старалась, не могла понять, кто из старших братьев идет рядом с ней. Ей было пять, может быть шесть.
Они шли, а впереди наводящий страх женский голос выкрикивал грязные ругательства:
- Кармела! Ты где, твою мать, ты, глупая сучка?! – верещала женщина.
Кармела (Эмбер. Меня теперь зовут Эмбер, папочка) покрепче ухватила брата за руку, когда они вошли в комнату, освещенную только пламенем камина. Оно заставлял тени трепетать и ощупывать ее, когда она приблизилась к женщине.
- Мисс Ларго?
Эмбер все еще нетвердо держалась на ногах после дозы зидрата производства GeneCo. Она сидела на месте, зарезервированном в GeneCo специально для нее, и хирург, стоящая перед ней, махала рукой перед лицом Эмбер, как идиотка (Как тупая сучка).
В голове расползалась легкая боль. Эмбер вслепую протянула руку и схватила хирурга за ворот. Однако силы в руках не хватало, чтобы потянуть женщину на себя.
- Мисс Кто?
- Мисс…
- Мисс Свит! – она ослабила хватку, позволив хирургу изложить то, ради чего ее разбудили.
- Ваша операция закончена. Мы успешно заменили ваш нос. Порез был совсем небольшой, но мы все же полностью сменили его полностью и придали вам совершенно новый вид.
- Как я выгляжу?
- Вы прекрасны, как и всегда, мисс Свит.
Эмбер потребовалось несколько мгновений, чтобы собрать себя в кучу и попытаться встать. Она дотронулась до своего нового носа и потерла глаза.
- Запишите на счет моего папочки.
-Разумеется, мисс Свит.
Эмбер побрела прочь из клиники GeneCo, и тут до нее дошло, что она еще не ела. Ее завтрак и ланч ушли на устранение ущерба, причиненного ее братцем-кретином.
Сопровождаемая своими двумя телохранителями, Эмбер направилась к лимузину своего отца, стоящему перед клиникой. Дверь открылась, Эмбер села напротив отца и захлопнула дверь прежде, чем телохранители успели войти. Они вполне могут занять следующую машину – подумала она.
Лицо Ротти было гневным и холодным. Две его охранницы (такие чертовски бледные!) сидели по сторонам от него. Их лица не выражали абсолютно ничего.
Папочка, миленький, тебе нравится? – прощебетала Эмбер. Когда бы она ни говорила со своим отцом, ее голос становился высоким, кукольно-детским.
- И сколько это стоило? – это был извечный ответ ее отца. Водитель тронул машину, отъезжая от бордюра, пока Эмбер искала в лице своего отца хоть какой-то знак одобрения или разочарования.
- Ненаю[1], папочка
- Эмбер, нам нужно поговорить.
- О чем, папочка?
- О GeneCo.
- Ты имеешь в виду, о месте генеральн…
- Ты приведешь компанию к краху, если не прекратишь свои постоянные операции, - сказал Ротти. Эмбер не могла понять, шутит он, или нет.
- Ох, но папочка, я же должна меняться! Мне осталось всего несколько операций, и тогда я буду совершенна!
Лицо Ротти оставалось непроницаемым, когда он смотрел на дочь, пока, наконец, крошечная улыбка не появилась в углах его губ:
- Эмбер, милая, ты настолько совершенна, насколько это вообще возможно.
Эмбер вспыхнула, когда Ротти слегка ущипнул ее за щеку. Охранницы переглянулись и позволили себе легчайшее проявление отвращения к этим телячьим нежностям. Ротти действительно любил дочь.
Глава вторая: дома
Эмбер поцеловала отца в щеку (охранницы дрогнули, готовые открыть огонь, когда она так неожиданно придвинулась к человеку, для охраны которого они были рождены) прежде чем выйти из лимузина. Длинный черный автомобиль исчез в конце улицы так же тихо, как и появился.
Поднимаясь по ступеням, Эмбер увидела возле дома Пави. Сигарета покачивалась в его пальцах, облако дыма выползало из ноздрей на лице, принадлежавшем какой-то несчастной женщины. Эмбер непроизвольно отметила то отличное состояние, в котором безымянная женщина содержала свою кожу, пока Пави не забрал ее.
- О, боже мой, папа будет рвать и метать, когда узнает, что ты опять куришь!
- Не будет, если-а ты будешь держать-а свою пасть закрытой, Кармела.
- Пави, если ты еще раз назовешь меня этим именем, - Эмбер подняла палец и давила им на лицо Пави, пока не проткнула кожу возле подбородка.
- Ты бегаешь-а ябедничать на-а меня как ребенок, - сказал Пави. Он был необъяснимо уверен в себе, словно только что разделался с какой-то сложной проблемой.
- Заткнись! Тот, кто курит, выглядит ужасно вульгарно!
- Не хуже-а тех-а, кто-а воняет-а смертью и-а помойкой. Как твой бойфре…
- Заткнись, Павишь!
- Ты не-а скажешь-а папику о том-а, что я курю, а я не-а скажу ему об этом-а вульгарном могильщике. Или-а о Зидрате. Или-а о том, какая ты шлюха, - Пави усмехнулся и выдохнул дым Эмбер в лицо. Ее затрясло от ярости (Не нервничать! Господи, только не нервничать! Не хочу морщины как у Луиджи!).
Эмбер глубоко вдохнула, чтобы успокоиться (господи, как это отвратительно – вдыхать дым после кого-то!), и задумалась, где же сейчас Могильщик. Ей казалось, что нос уже распухает от боли. Несмотря на то, что GeneCo изготавливала свой собственный зидрат, и для этого не нужно было выжимать мозги трупам, качество его было хуже – эффект обезболивания продолжался гораздо меньше. Она вытерла вспотевшие ладони о свое черное платье и пошла в дом.
Эмбер снова начало трясти, когда она поднималась по лестнице. Ей нужно сесть. Она дотянулась до перил (Господи, ну почему у него нет телефона?!), и опустилась на колени. Придется подождать телохранителей, чтобы те помогли ей. Помогли найти Могильщика.
Эмбер ждала. Ее трясло одновременно от слабости и нетерпения. Постепенно она начала отключаться. (Кармела!). Господи, подумала Эмбер, что за дерьмовое имя. Ее разбредающиеся мысли остановились на этой теме, и она вновь начала прокручивать в голове причину, побудившую ее изменить (изменение, всегда есть что изменять! Ты еще не совершенна!) имя в первую очередь. «Кармела», - хоть это и звучало мило и сладко, не было оригинальным. Не для Ларго. Эмбер начала терять сознание, и поток мыслей захлестнул ее сознание ядовитым приливом. Затхлый, застоявшийся ядовитый поток. Как отходы GeneCo, гниющие на кладбище (Могильщик, о, Могильщик!).
Кармела (Мама!) было именем ее матери.
Глава третья: на лестнице, на улице.
- Мамочка, вот она, я нашел Кармелу!
- Луиджи, я тебе не мать! Кармела, тащи сюда свою задницу!
Луиджи вырвал свою руку из руки сестры и выбежал из комнаты, оставив маленькую девочку лицом к лицу с перепившим монстром в образе женщины по имени Кармела Ларго. Кармела Ларго старшая. Маленькая Кармела (Ты папина дочка, ты знаешь это Мелли?) сделала несколько робких шагов к матери, которая стояла возле пылающего камина с полупустым бокалом красного вина в руке.
- Сядь, - сказала женщина. Она была пьяна, погружена в свои мысли и несколько не в себе. Когда ее мать направилась к креслу, Мелли заметила, что рука, держащая бокал тряслась, как и пальцы женщины.
Мать глубоко вздохнула, когда маленькая Кармела побрела к креслу. Вопросительно посмотрев на свой бокал, она осушила его до дна и швырнула в ярко горящее пламя. Бокал, нагреваясь, издал хрустящий звук и лопнул.
- Что случилось, мамочка?
- У нас проблема, ты, маленькая шлюшка, - мать выплевывала слова. Маленькая Кармела в свои шесть лет не была до конца уверена в значении слова «шлюха», но множество раз слышала его от матери. Она однажды спросила у нее, но получила пощечину и поняла, что это слово лучше не употреблять. Тогда она еще не знала, что в тринадцатилетнем возрасте ее братья заклеймят этим словом ее саму.
- Весь гребаный день я только слышу от твоего отца «Милли то», «Милли это». А теперь он стал совсем избегать меня, - кричала Кармела.
- Кармела!
Мать и дочь одновременно обернулись на зов. Ротти вошел в комнату темным силуэтом, и когда он подошел ближе, они обе увидели ярость, подчеркиваемую светом огня. Кармела начала дрожать еще более заметно, и неосознанно стала нащупывать рядом с собой бутылку вина. Маленькая Мелли в ужасе выбежала из комнаты.
Только споткнувшись о ковер, она остановилась, чтобы перевести дыхание, и прислушалась. Она не могла ничего разобрать из разговора родителей, но могла видеть. Из тени разбивались друг о друга на полу прихожей. Ротти кричал что-то о «моей дочери» и употреблял другие слова, которых маленькая Кармела не понимала, а потом вдребезги разбил об пол бутылку вина. Он выбежал из комнаты и взглянул на дочь. Позже она не была уверена, было ли в его взгляде отвращение или печаль. В комнате ее мать начала рыдать и выкрикивать непристойности. Маленькая Кармела пошла было назад в комнату к стареющей женщине, и остановилась. Она уже не знала, кому из родителей можно доверять.
- Мамочка? – Кармела глянула на дочь с яростью, которой мог бы позавидовать даже Луиджи, и отвесила ей пощечину. Кармела осталась на полу в слезах.
- Эмбер! – могильщик слегка похлопывал Эмбер по щекам, пока она не начала шевелиться. Голова кружилась (О, зидрат!). Она огляделась. Телохранители стояли чуть дальше по улице, а Могильщик опустился на колени перед ней. Не будь ее голова одурманена зидратом, она могла бы спросить, почему не помнит, как вместо лестницы у себя дома оказалась в столь сомнительной части города, но она просто улыбнулась, встала и пошла прочь. Ей нужно еще кое-что поменять в себе.
-
-
19.06.2009 в 18:48Глава четвертая: практика.
Маленькая Кармела смотрела на улицу из кухонного окна. Она только перестала плакать после того, как мать сказала ей, что у нее уродливый нос. И тут же над ней начал насмехаться Пави, заставив маленькую Кармелу почувствовать себя еще хуже. Папа еще не вернулся домой, и поэтому Эмбер сидела и плакала в одиночестве, глядя, как льется и льется дождь.
- Что случилось, Мелли? – Ротти застал ее врасплох; она не слышала, как он подошел. Он притянул ее к себе и обнял, и тогда она разревелась и, заикаясь и хлюпая носом, рассказала ему все. Когда она повторила все что сказала ей мать, Ротти отстранил ее от себя и взял за плечи. Он был потрясен.
- Она так и сказала?
- Да, а Пави смеялся! – Кармела вытерла слезы и всхлипнула.
- Я… я пойду поговорю с ней. Мне жаль, Мелли. Твоя мать становится совершенно невыносима, когда начинает пить, - с этими словами Ротти отвернулся и стал подниматься по лестнице.
Кармела вновь вернулась к созерцанию льющегося дождя. Спустя пять минут тело ее матери ударилось о тротуар. С влажным звуком оно упало в глубокую лужу.
- Эмбер, ради всех святых! Давай заново!
Удивленная, Эмбер глубоко вдохнула. Поток воспоминаний, раз за разом захлестывающий сознание, заставил ее потерять ориентацию. А последнее было особенно ярким. Она постаралась быстро вспомнить, где она находится и заставить себя вернуться к реальности.
- Почему? – заныла Эмбер, заталкивая воспоминания в дальний угол сознания. Преподаватель одарил ее раздраженным, ненавидящим взглядом.
- Потому что у тебя все еще не получается! В твоем пении нет души! Нет красоты! Если не будешь практиковаться, ты завалишь все выступление!
- Простите? Я завалю? Я докажу вам, что я прекрасная певица! – Эмбер вызывающе встала перед ним, перебрасывая свои длинные волосы (Светлые, почему у меня светлые волосы? Я же просила Пави прекратить свои дурацкие шуточки про тупых блондинок!) через плечо.
- Ну, ты определенно не слепая Мэг, - заметил преподаватель. Он все время жалел об этом. Эмбер схватила его за лацканы пиджака и рванула к себе.
- Что ты сказал?! – зашипела Эмбер. Но тут в комнату вошел Ротти.
- Господин преподаватель, что происходит?
- Он сказал, что Мэг лучше меня! – надувшись, сказала Эмбер и отпустила мужчину.
- Я всего лишь сказал, что Мэг пела это…
- Довольно! Я плачу вам за частные уроки не для того, чтобы вы сравнивали мою дочь со Слепой Мэг! – зарычал Ротти. Эмбер усмехнулась. Ротти положил руку ей на плечо.
- Прекрасно! Давай Эмбер! С самого начала! “Blame not my cheeks”! Давайте послушаем! – вышел из себя преподаватель.
- Вообще-то мне нужно кое-что обсудить с дочерью. Приходите на следующей неделе.
- Сжав губы, мужчина торопливо вышел из комнаты. Эмбер повернулась к отцу.
- Что случилось, папочка?
Глава пятая: офис Ротти.
Эмбер расположилась в кресле, дожидаясь, когда вернется отец. Его охранницы оставались в комнате вместе с ней – невозмутимые, с оружием наготове.
Когда-нибудь, вы, ребята, будете следовать за мной, знаете? – сказала Эмбер. Интонации были шутливыми, но улыбка выражала абсолютную самоуверенность. Она встала из кресла и провела рукой по поверхности отцовского стола, словно в первый раз пробуя его. Взглянув на охранниц, она погасила ухмылку, словно была разочарована, не получив никакого ответа, хоть и знала, что в большинстве случаев они предпочитали обходиться без слов.
- Вообще-то я не уверена, что это будете вы.
Две белокожие женщины переглянулись сквозь затемненные очки и вновь переключили внимание на дверь, ожидая возвращения своего хозяина.
- Нет, думаю, мне придется сместить вас обеих, пусть мои телохранители получат чуть больше власти, - продолжала Эмбер. Она рассеянно поиграла на столе фирменной авторучкой GenCo.
- Они куда лучше подходят, чем вы, два живых трупа. Да и посимпатичнее будут, - Эмбер зашла слишком далеко. Охранницы вновь обратили внимание на Эмбер и нацелили оружие ей в затылок – не из-за слов, а из-за того, что за ними последовало: Эмбер уселась в кресло отца.
- Немедленно убирайтесь с места мистера Ларго, или мы отстрелим вам голову, мисс Свит.
- Какого черта?
- Мы не будем повторять, - женщины в унисон передернули затворы и замерли, готовые выполнить свою угрозу.
- Довольно! – загремел Ротти. Взмахом руки он велел опустить оружие, нацеленное на Эмбер, которая немедленно вскочила с его места, подняв руки.
- Какого черта, папа? Они уже готовы были убить меня! – закричала Эмбер. Она метнулась к другому концу стола, и встала перед Ротти.
- Они готовы застрелить любого, кто покушается на мои интересы.
- Покушается? Папочка, я же твоя дочь!
- Им все равно. Тем не менее, они очень полезны. Благодаря ним я обратил на это внимание, - Ротти бросил на стол папку и сел. Эмбер вновь заняла свое кресло. Открыла папку и смутилась. Там были ее фотографии. Дюжины фотографий. На некоторых она была без сознания у стены, или в руках своих телохранителей, а на других она была с…
- Могильщик, Эмбер?! – закричал Ротти. Эмбер посмотрела на охранниц отца испепеляющим взглядом. Едва заметная усмешка промелькнула на их лицах, прежде чем они вновь вернулись к полной неподвижности.
- Папочка, я могу объяснить!
- Эмбер, ты просто не понимаешь!
- Здесь нечего понимать, папа! Я…
- Хватит! Хоть раз в жизни просто послушай! Я сделал все, что в моих силах, чтобы ты не стала… чокнутой, как твои браться. Я полжизни посвятил тебе! Я терпел, когда ты без конца меняла свою внешность. Когда ты сменила имя – я проглотил и это. Я делал все что мог, только для того чтобы никто и ничто не могло повредить тебе! Я одну за другой давал тебе возможности добиться успеха, продвинуться в жизни! И после всего этого ты умудряешься… - Ротти замолчал.
- Ну, давай папа! Скажи это! Бесить тебя? Я что и правда такой надоедливый ребенок, что ты бесишься каждый раз, когда приходится говорить «Эмбер» вместо «Кармела»?
- Я не бешусь, Эмбер. Я… разочарован, - Ротти сказал это негромко, но резко. С тем же успехом он мог дать Эмбер пощечину. Эмбер встала и направилась к выходу.
- Эмбер! Мы еще не закончили!
Эмбер развернулась. Каждое ее слово сочилось злостью:
- Думаю, мне надо идти, пока ты не вытолкнул меня из окна, папочка.
Ротти смотрел на нее, потрясенный. Она могла иметь в виду лишь одно событие, и он совершенно не ожидал, что она помнит его.
- Эмбер, пожалуйста! Пожалуйста, вернись, и давай поговорим!
- Нам больше не о чем говорить, папа! - Эмбер вышла, не позаботившись даже закрыть за собой дверь.
Ротти вздохнул. Она была для него на первом месте с самого своего рождения, и, тем не менее, превратилась в монстра. Совсем как ее мать. И даже хуже – как ее отец. Несмотря на владение ведущей генетической компанией, он не смог сделать ее такой, какой нужно. Она унаследовала склонность к наркомании своей матери и безжалостность его самого. Несмотря ни на что, где-то в глубине души он чувствовал, что она не виновата. Она была его ребенком, и она не могла быть виновата.
Вынув из стола лист бумаги, Ротти смотрел на три имени. Два были вычеркнуты. Одно из них – кровью. И одно осталось. Эмбер. Со вздохом он взял ручку и перечеркнул имя дочери. Перо не совсем остановилось, и Ротти поймал себя на том, что поставил возле имени вопросительный знак. Он не мог сказать, что она была лучшим, что случилось в его жизни, но она все еще была его самой лучшей.