Автор: lizinfected
Оригинал находится здесь: www.fanfiction.net/s/4875601/1/A_Mighty_Fine_Pr...
Перевод: Mora
Бета: очень нужна =)
Рейтинг: R
Жанр: Драма/Саспенс
Дисклеймер: ни на что не претендуючитать дальше
1. Небольшое затруднение
Ночь была жаркой и влажной. Из клуба ниже по улице доносились звуки андеграундного рока, басы били в такт мерцающим уличным огням. Он прислонился к кирпичной стене, склонил голову, скрестил руки. Опаздывает. Она должна была явиться на встречу еще полчаса назад.
Стук. Стук. Тяжелые ботинки вбиваются в бетон, звук почти теряется в голосах ночного города. Он поднял глаза. Эмили спешила к нему, лицо озабоченно. Тяжело дыша, она прислонилась к стене рядом с ним.
- Вот, - клочок бумаги перешел из рук в руки.
Его взгляд был холоден:
- Ты опять опоздала.
- Метро встало. Третий раз за месяц. Придется кому-нибудь звонить.
Он проигнорировал ее слова и развернул грязный клочок бумаги, выдранный из блокнота. Почерк у Эмили был неразборчивый, едва читаемый. Он предполагал, что она запомнила дату и время, и скопировала нужную ему информацию из журнала коронера. Но это было нормально – он не возражал. Только в качестве компенсации потерянного времени дал ей слабый Зидрат.
Рэндольф Паркер, 42 года; умер в среду, 2 августа; служба в 8.00 утра в субботу, церковь Бишоп Холл. Элиза Девонс, 21 год; умерла в пятницу, 4 августа; служба в 9.30 утра в субботу, церковь Бишоп Холл.
Список продолжался – еще имена, еще смерти, недавние и не очень. Эмили была не слишком пунктуальна, но хотя бы аккуратна.
- Спасибо, - несмотря на обстановку, он мог хотя бы притвориться джентльменом. Он передал ей флакон с Зи. Эмили приняла плату, замерла на мгновение, и робко улыбнулась:
- Итак, мистер Таинственность… когда я узнаю настоящее имя и телефон?
Он смерил ее холодным взглядом и ответил, далеко не в первый раз:
- Могильщик. Меня зовут Могильщик.
Больше не глядя на нее, он развернулся на каблуках и пошел прочь.
Меня зовут Могильщик. Это могло бы быть правдой. Он старался забыть свое настоящее имя. Получалось не очень, но Могильщик прекрасно умел лгать. Даже самому себе.
Темная и убогая улица, но Могильщику здесь нравилось. Свет неоновых вывесок мерцал как в сказочный сон, но ему не приходилось прятать лицо. Патрульные машины никогда не появлялись в этой части города, а больше никто не мог донести на него: почти все они были его клиентами, и он был слишком ценен, чтобы просто сдать его за вознаграждение.
На тротуаре топтался наркоман, бормочущий что-то себе под нос. Могильщик схватил его за запястье. Маленький панк почти наверняка украл дорогие часы; тот, у кого на голове зеленые шипы, а глаза светятся от Зи, просто не может самостоятельно купить себе Ролекс. Могильщик проверил время: 10.00 вечера. До начала работы еще час или два и их надо как-то убить, а он не спал уже больше суток. Он отпустил запястье мальчишки, который вряд ли замечал его присутствие, и чуть дальше свернул в узкий переулок. Там стоял большой мусорный контейнер, знакомое местечко где он обычно дремал перед работой.
- Тук, тук, - он похлопал ладонью по зеленой крышке. Занимаясь такой работой, привыкаешь разговаривать с неодушевленными предметами. И с самим собой.
- Кто там? – пробормотал он, открывая крышку контейнера. Запах ударил в нос. Словно…
- Куча гребаного мусора, - ответил он сам себе.
Могильщик вытащил из кармана флакон Зи и посветил внутрь контейнера, проверяя что там нет стекла, бездомных животных или, возможно, другого человека.
- Мне везет… - улыбнулся он. На куче мусора лицом вниз лежала девушка. Безжизненное тело выглядело недавно умершим. Свежий Зи.
Могильщик вытащил шприц для зидрата и крутанул разок в руке, насвистывая ковбойский мотивчик.
- Этот мусорник маловат для нас двоих, маленькая леди.
Он запрыгнул внутрь, с глухим стуком опустившись возле тела. Перевернул девушку, взглянул ей в лицо, и почувствовал, как в животе похолодело.
-… девочка?
Шайло была нереально бледной, лицо невинное и почти задумчивое. Кое-что в ней изменилось – волосы. Они были гуще, немного волнистые, длиной чуть ниже ушей и торчали во всех направлениях.
- Глупая девочка..., - почти печально пробормотал Могильщик. Шайло Уоллес неделями была главной темой разговоров; ее лицо было везде. С некоторых пор, однако, от нее не было никаких известий, и история стала забываться. Могильщик думал, что она уехала из города настолько далеко, насколько возможно. В конце концов, в подобной ситуации он сам поступил именно так. Много лет назад. Но он никак не ожидал найти ее мертвой в мусорном баке.
- Ну ладно… у профессионала ничего не пропадает зря, - Могильщик тряхнул головой и прижал к коже Шайло иглу.
Девочка дернулась, вдохнула, и ее глаза открылись. Могильщик чуть не выронил шприц.
- Могил… - ресницы Шайло затрепетали, и она снова обмякла.
Могильщик на мгновение замер, а потом прижал ухо к ее груди. Девочка дышала. Плохо. Могильщик сглотнул. Она жива. Может оставить ее в этом мусорнике и уйти по своим делам, словно ничего не произошло? В конце концов, когда он был ее возраста, никто не помогал ему – и ничего. Когда ему приходилось делать невообразимые вещи – просто ради того, чтобы добыть еду. И он выжил. Совсем один, он выжил…
Шайло была почти невесомой, когда Могильщик поднял ее на плечи. Выругавшись, он выпрыгнул из мусорника и направился к выходу из переулка.
2. «Сияние»
Могильщик остановился у выхода на главную улицу. Ему многое сходило с рук, но он был не уверен, стоит ли таскаться по городу с бессознательным подростком на плечах. Могильщик позволил телу Шайло соскользнуть вниз, обхватил за талию и закинул ее руку себе на шею. Теперь, по крайней мере, казалось, что он помогает пьяной девчонке идти. Не самое маловероятное событие.
Идти было нелегко. Шайло висела мертвым грузом, и он начал беспокоиться, что вырвет ей руку из сустава. Никто, правда не смотрел на него особо пристально. Он шел через толпы людей, мимо баров, клубов, складов, бездомных бродяг.
Могильщик считал по себя:
- … Четыре… пять…
Он остановился у шестого здания. Когда-то это был офис или банк, но сейчас это было всего лишь потемневшее и брошенное свидетельство городского разложения. Окна закрашены изнутри черной краской. Могильщик приблизился к одному и постучал костяшками пальцев по стеклу.
- Свидания. Вы постоянный или новый клиент? – приглушенный голос изнутри казался скучающим.
Могильщик поскреб ногтями по стеклу.
- А, это ты.
Раздался шорох, и окно открылось.
Однажды она доверила ему свое настоящее имя – Марианна, но никто ее так не звал. Блу было двадцать с небольшим: карамельного цвета кожа, мягкие черты лица и буйная масса синих дред.
Блу улыбнулась, от нее пахло жвачкой:
- Ты рано, сладкий. Дверь не заперта, - ее взгляд переместился к Шайло, глаза расширились.
- Кто это?
- Открой дверь.
Блу нервно глянула на безжизненное тело Шайло, потом кивнула и закрыла окно. Несколько секунд спустя она уже придерживала тяжелую дверь, чтобы Могильщик мог войти. Он подхватил Шайло на руки. Девочка, казалось, уже месяц ничего не ела.
Могильщик не знал, как давно открылось «Сияние». Его владелица, мадам Скарлетт, разрешала ему оставаться здесь уже почти пять лет. Она симпатизировала ему. Он поставлял Зидрат в бордель, и Скарлетт как-то узнала, что он спит в мусорном баке. Они заключили сделку: он поставляет ей Зи по сходной цене и столько, сколько нужно. Девочки и их благодарность были еще одним маленьким приятным бонусом.
- Какого черта, парень, - возмутилась Блу, - Она что, мертвая?
- Нет. Позови свою мать.
Блу убежала наверх. Девушки, не занятые с клиентами с любопытством глазели на Могильщика, некоторые подошли из кухни и комнат отдыха. Он не обращал на них внимания, неотрывно глядя на Шайло. Что он будет делать, если она очнется? У него не было ни времени, ни желания заботиться о девчонке. Бездомный котенок.
- Что за шум? – Мадам торопливо спустилась по лестнице. Ее сильный голос легко заглушил все остальные звуки. Необъятная грудь колыхалась на каждом шагу под струящимся гавайским платьем. Уперев руки в массиные бедра, она стояла перед Могильщиком словно грузовик с кирпичами.
- Не похоже на тебя Могильщик – таскать домой бездомных зверушек. Стареешь, похоже, становишься сентиментальным. Кто эта девушка?
Могильщик проигнорировал ее вопрос.
- С ней все будет в порядке?
Проклятье. Да что с ним такое? Он беспокоится о ней? Неужели и впрямь становится сентиментальным?
Скарлетт поджала ярко накрашенные губы и обхватила тонкое запястье Шайло.
- Думаю да, ей нужен только отдых и уход. Сколько она пробыла на улицах?
- Не знаю. Я только что нашел ее.
Мадам вздохнула и поправила пышную прическу.
- Послушай, у меня нет комнаты для девушки, которая не работает. Она может остаться, но только с тобой.
Могильщик кивнул, и направился к задней части лестницы. Скарлетт ухватила его за локоть.
- Зачем тебе все эти проблемы? Я знаю, это не мое дело…
- Ты права. Не твое, - отозвался Могильщик. Он обошел лестницу, злясь на самого себя. В конце коридора была узенькая лесенка. Он легко нашел путь вниз к скрытой в темноте двери. Открыл ее, вошел внутрь, щелкнул выключателем и захлопнул за собой.
Подвальная комната когда-то была довольно обширной, но левая ее часть обрушилась несколько лет назад. Остальное пространство занимали ящики, маленькая кровать, несколько деревянных рам и длинный пластиковый стол.
Могильщик аккуратно уложил Шайло на кровать.
Под желтым светом раскачивающейся лампочки девочка не стала выглядеть лучше, чем была снаружи. Могильщик сбросил на пол тяжелое пальто и вынул несколько флаконов с Зи из кармашка на поясе. Он воткнул их в старый потрепанный подсвечник, чтобы хоть чуть получше осветить комнату, и сел на пол. Прислонился к стене, и смотрел, как Шайло спит; ее грудь вздымалась и опадала, дыхание постепенно становилось более ровным.
Скарлетт попала в точку. Зачем ему это надо? Жизнь, которую он вел, ночь, в которой он жил и преуспевал, влекомый лишь собственным эгоизмом, острое чувство постоянства.
Могильщик не мог спокойно смотреть на смерть столь юного и невинного существа.
Но что еще могла сделать это девочка? За один день она пережила столько, сколько большинство людей не переживает и за всю жизнь. А ее жизнь – ее держал взаперти и травил собственный отец, мать его! И одному богу известно, что она делала последние две недели.
Думая о Шайло, Могильщик вспомнил себя самого в семнадцать лет. Это еще больше вывело его из равновесия.
- Дерьмо, - он терял драгоценные часы темноты. Там были тела, ждущие, чтобы он вытянул из них Зидрат, деньги, которые можно заработать. Могильщик встал. Скорее всего, он вернется раньше, чем девочка придет в себя. А если нет, ну что ж, по крайней мере, она в безопасности.
Не то, чтобы это действительно его волновало. Нет. Совсем нет.
3. Деметрий
Деметрий угрюмо сидел на рельсах. Его пошатывало от голода, веки слипались, безумно хотелось спать. Проклятый поезд все не идет. Ждать уже нет сил.
Пахло рвотой. Возможно – его собственной. Этот дурацкий, проклятый поезд опаздывал. Последняя неудача сбросила его почти на самое дно. Он опустился, и действительно нуждался в чем-то, что помогло бы ему выкарабкаться и вернуться на работу.
И проклятый поезд не придет.
- Ди? Это ты – Ди?
Голос казался дальше, чем был на самом деле. Деметрий с трудом понял, что кто-то зовет его. Он поднял глаза на платформу. Там, в тени стоял мужчина. Он был закутан в дорожный плащ, шляпа надвинуто низко на лицо.
- Кто спрашивает? – попытался ответить Деметрий. Во рту пересохло, голос ломался, слова были почти не различимы. Он попытался еще раз. – Че ты хочешь?
- У меня есть для тебя работа. Я хорошо заплачу.
Деметрий попытался сосредоточить затуманенные мысли. Какой-то перехожий парень в плаще предлагает ему работу? Не в первый раз. Возможно что-то связанное с Зидратом. Не то, чтобы это имело какое-то значение, если только за это платят деньги.
Рельсы начали вибрировать и звенеть.
- Погоди секунду, мужик, - закричал Деметрий незнакомцу.
- Какого черта ты делаешь?
- Просто подожди!
Глаза Деметрия слезились от яркого света фар. Поезд приближался, и приближался быстро. В предвкушении он наклонился вперед, хватаясь за деревянные поручни. Все тело начало пульсировать, трепетать, словно просыпаясь после долгого сна. Все было само по себе, в абсолютном контрасте с остальным миром. Само в себе, как и он. Паук, ползущий по его ботинку. Пыль, поднявшаяся в воздух, мечуущая в лучах света. Гудок поезда был пронзительным криком в ушах Деметрия, пением сирен. Где-то, очень далеко, кто-то кричал. Он едва слышал.
- Да…, - прошептал он. Поезд был всего в нескольких футах… ближе… он уже мог прочитать граффити на нем… ближе… сердце яростно стучало, мощное, красное, горячее…
Сейчас!
Деметрий бросил себя в воздух. Он летел в потоке воздуха, поднятого проходящим поездом, этим ревущим стальным монстром. Пальцы сжали дерево платформы, ноги качнулись в воздухе. Тело Деметрия вскипело адреналином. Подъем, несравнимый с Зи. Голова осталась ясной.
- Эй, эй, мужик, ты чего! – кричал незнакомец. Деметрий вздохнул, подтянулся, взбираясь на платформу. Мужчина перестал кричать и схватил его за руку.
- Какого черта, да что с тобой? Ты о чем вообще думаешь?
Деметрий стряхнул чужую руку, высвобождаясь. Звук аплодисментов приятно тешил его пробудившееся сознание.
- Остынь, мужик. Все нормально. Успокойся.
Он похлопал себя по карманам. Где она?
- Проклятье, я ее уронил… а! Вот она.
Он сорвал обертку с шоколадного батончика и откусил кусок. Жевал медленно, смакуя. Деметрий больше всего на свете обожал шоколад.
- Ну… чего ты хотел?
Незнакомец непонимающе смотрел на него, явно озадаченный столь резкой переменой темы. Деметрий чуть не поперхнулся шоколадкой. Мужчина был просто омерзителен. Кожа на лице была покрыта шрамами, возможно последствиями давнего ожога. Один глаз молочно-белый – слепой; нос как ястребиный клюв. Левая сторона рта стянута вниз паутиной шрамов. На работе Деметрию приходилось видеть вещи и похуже. Но сейчас его застали врасплох.
- Я хочу, чтобы ты нашел для меня кое-кого. Мне нужно знать, где он обитает, что делает, с кем встречается. Все.
Деметрий с подозрением взглянул на незнакомца. Он не собирался заниматься слежкой ради сексуальных фантазий какого-то гея.
- Кто? – он знал, что лучше не спрашивать зачем.
Мужчина указал на стену позади него. На ней не было ничего, кроме засохшей жвачки и плаката с предупреждением «Могильщикам – расстрел на месте». Деметрий предположил, что фрик имел в виду последнее.
- Ты хочешь, чтобы я нашел для тебя… Могильщика? –он расхохотался.
Мужчина смотрел на него без тени улыбки.
- Да. У нас с ним есть незаконченное дело.
Деметрий откусил еще кусок шоколадки и помотал головой:
- Не получится, мужик. Никто никогда не мог поймать Могильщика. Ты сумасшедший.
Мужчина вынул из кармана кошелек. Он был набит наличными.
- Но, знаешь, это правда заманчиво, - добавил Деметрий. Парень может и псих, но при деньгах.
- Не должно быть так уж трудно найти человека, с его родом деятельности. Я не хочу, чтобы ты убивал его. Я хочу, чтобы ты втерся к нему в доверие. Чтобы он доверял тебе. Плачу половину сейчас, половину – когда работа будет сделана.
Доверять ему? Деметрий проглотил очередную резкость. Работа была в принципе невыполнима. Но за нее давали кучу денег.
- Ладно. Идет. Я сделаю это, мистер…
Его новый наниматель кивнул.
- Зови меня Смит. Меня можно найти по этому номеру, - он протянул листок бумаги. – Вот первая часть оплаты.
Деметрий быстро взял деньги и сунул в карман. Смит уже уходил.
- Втереться в доверие к Могильщику… - усмехнулся Деметрий. Какого черта, он попробует. К тому же, не стоит забывать про то, сколько за это дают денег. А он, когда захочет, может быть весьма обаятельным. А также тихим и незаметным. И может проскользнуть в такие места, куда обычный человек ни в жизнь не заберется.
Деметрий прикончил шоколадку и вынул из кармана кожаную завязку. Стянул свои темные волнистые волосы в маленький узел на затылке.
- Проклятье, мне и правда пора завязывать с Зи. Профессионал никогда не употребляет свой товар…
Он усмехнулся, представив себя в роли профессионала, подтянул повыше джинсы, спадающие с худых бедер, и пошел прочь со станции, думая о том, на что он потратит деньги.
-
-
27.02.2010 в 16:46Деметрий тихо ступал по деревянной платформе, роясь в карманах. Обнаружилось только пара забытых M&Ms. Он закинул их в рот, словно диабетик - таблетки инсулина, и постарался обнаружить движение в полутьме вокзала.
- Кажется, сегодня не твой день.
Деметрий вздрогнули и обернулся. Вот дерьмо. Он оказался прав. Мистер Смит стоял за спиной, и его силуэт выхватывал из тьмы только неверный мерцающий свет уличного фонаря, оставшегося далеко позади. Очевидно, Деметрий слишком шумел, когда вышел на платформу, да и вслушивался не слишком старательно.
- Скажем так, я сегодня не в форме.
- Надеюсь, только сегодня? Будет ужасно неловко, если твое… состояние помешает тебе делать свою работу. Ты помнишь, в чем заключается твоя работа?
- Само собой.
Шпионить. За деньги. Тихий-тихий голосок внутри него шептал - предатель. Он постарался выкинуть из головы внезапно возникшее чувство вины.
- Хорошо. Я жду уже достаточно долго. Приведи его ко мне.
- Деметрий изогнул бровь. Все, что говорил мистер Смит, звучало как реплики из дешевого фильма ужасов. В другой обстановке он бы поднял его на смех. Но что-то в этом парне пугало его до дрожи. Интуиция говорила, что лучше придержать язык. Деметрий сглотнул - во рту вдруг стало очень сухо.
- Когда?
- Скоро. Я дам тебе знать. А до тех пор…
Не добавив больше ни слова, мистер Смит развернулся и исчез во тьме. Деметрий постоял еще немного, чувствуя, что ситуация переменилась. Локоны волос, недавно из ванной. Он подумал о том, когда же он последний раз смеялся, трахался, убегал от ГенКопов, лопал гамбургер или испытывал ту эйфорию, которую может подарить только Зи. Он думал о свежей земле на его руках, зловонии недавней смерти и невинных, светящихся глазах.
24. Memoria di Cicatrici (Память шрамов)
Однажды, вскоре по приезду, Луиджи разыграл Пави, заставив проглотить живого червя. Это было самое отвратительное ощущение в его жизни. Что-то живое, извивающееся внутри него. Пави блевал, пока червь, уже умерший, не вышел из него. И несколько следующих ночей ему снились кошмары.
Сейчас это ощущение вернулось. Но избавиться от него так просто уже не удастся. Он чувствовал себя больным, разбитым, словно с сильнейшего похмелья, которое никак не проходит.
Окружающее казалось серым. Словно туман медленно клубился вокруг него. Пави смотрел на свое отражение в окне спальни. Изуродованное, огромное, накрывающее собой город, словно изрезанная шрамами простыня.
Руки дрожали. В горле стояла желчь. Что… что вообще происходит? Комната или он или он или комната или оба они одновременно и весь мир и все сущее…
- Пави! Братец! - прохрипела Эмбер. - Все… все не так плохо. Врачи все исправят, как у меня. Дыши, Пави, дыши…
Он смотрел на сестру, сперва не узнавая ее прекрасное, безупречное лицо. А потом ножи вонзились ему в грудь, под кожу. Это лицо никогда больше не будет принадлежать ему. Он - это его лицо, а лицо больше ему не принадлежит, и, значит… его больше нет?
- Отстань от меня-а.
- Брат, Я -
- ОТСТАНЬ ОТ МЕНЯ!
Он отшвырнул маленькое ручное зеркальце, которое Эмбер подарила ему два года назад. Оно не попало ей в плечо и разбилось о стену. Эмбер сбежала. Захлопнула дверь и даже не обернулась.
Павишь свернулся клубком. Нельзя ее винить. А потом он почувствовал это. Словно что-то ползет по коже. Павишь тряс головой, щипал себя, но ничего не помогало. Он обхватил себя руками, сжимая до боли, закрыл глаза, зажмурился.
Мягкие шаги.
- Можете вы просто оставить меня-а в покое!
- Павишь.
И тогда он заплакал. Он всхлипывал, обнимая себя руками. И ощутил нежное прикосновение к обнаженному плечу.
- Позволь мне взглянуть, Павишь.
- Нет… нет… - простонал он. Магдален не должна видеть его таким. Она испугается, она закричит, она убежит. Нет, лучше он спрячется. Защитит ее от этого! Да. Раздался щелчок. По коже словно ползало что-то, от малейшего движения воздуха она готова была сползти с костей. Зажегся свет.
Она приподняла его подбородок. Она молчала, и Пави затрясло.
- В чем дело, мой любимый? - прошептала она. - Все в порядке.
Павишь медленно открыл глаза. Лицо Магдален сияло и было так близко к его собственному. Его ангел. Она поцеловала его в лоб. Пави затошнило. Как ей должно быть это отвратительно! Но она все равно прикасается к этой мерзости. Ангел, настоящий ангел…
- Ты прекрасен, Павишь.
Она целовала его щеки, нос, подбородок, губы. Павишь закрыл глаза, ощущая ее теплый, влажный рот. Это было так реально. Она ограждала его от этого ужасного ощущения, от вибраций воздуха, грозящих свести его с ума. Она была не просто ангелом. Она была ангелом со сверкающим мечом. Не открывая глаз - боясь увидеть собственное отражение в любой блестящей поверхности - Павишь коснулся пуговиц платья Магдален. Он обхватил ее совершенную грудь и поцеловал.
Шаги за дверью были далекими и глухими.
- Пави?
Он открыл глаза. Он спал, это был сон? В дверь вошла Эмбер с золотым подносом в руках.
- Сестра.
Она села рядом с ним на кровать. Вино в хрустальном графине было того же цвета, что и ее губы. Эмбер улыбнулась, и налила вина в оба бокала. Тело казалось чужим, непослушным. Он сделал большой глоток, пытаясь избавится от путаницы мыслей.
- Прошло много времени, - сказала Эмбер и поцеловала его волосы.
Пави устал.
-
-
27.02.2010 в 16:57Сколько они танцевали? Шайло понятия не имела. На переполненном танцполе она несколько раз буквально сталкивалась с Блу. Та визжала или подмигивала ей, не прекращая танцевать. Но теперь рядом с ней, впереди или сзади все время был Райли. Шайло все рассматривала его лицо, и каждый раз, когда свет падал на него, замечала все новые и новые детали. Складки у рта, восхитительно вздернутый кончик носа. В какой-то момент даже показалось, что один его глаз самою малость больше другого. Ресницы у Райли неимоверно длинные…
Когда он вытащил ее наружу? Неожиданно холодный воздух трепал волосы и одежду. Райли крепко обхватил ее ладонь, прислонившись к грязной кирпичной стене. Они оба хватали воздух, не в состоянии говорить.
- … эй, - Шайло задохнулась, Райли засмеялся, отвел с ее лица волосы, взмокшие от пота.
- Ты симпатичная, Джек.
Ей хотелось, чтобы он произнес ее настоящее имя. Оно обволакивало бы его язык, как конфета.
- Спасибо. Молчание было уютным. Они смотрели на ночное небо, стоя в грязном переулке позади клуба. Райли оперся подбородком о макушку Шайло, а она чувствовала, как приятная вибрация пробегает по телу до кончиков пальцев и возвращается назад.
- Ненавижу это место, - сказал он. - Отсюда не видно звезд.
- И солнечного света.
- И чистых красок.
И снова молчание. Райли начал напевать что-то медленное и грустное, и Шайло вдруг захотелось расплакаться. Она подавила это желание.
- Мы как будто в ловушке, - сказал Райли. - Тебе не кажется? Как будто прутья клетки вокруг. А у тебя настоящие крылья. Прекрасные крылья! Но они втиснуты в эту гребаную клетку, и ты ничего не можешь с этим поделать… глупо звучит.
Шайло молча покачала головой. Она боялась говорить, чтобы не расплакаться, чтобы голос не предал ее.
- Эй… - он казался неуверенным. - Я хочу тебе кое-что показать. Может прогуляемся?
Они обошли клуб и спустились по улице к китайскому ресторанчику.
- Никогда не ела китайскую еду, - задумчиво произнесла Шайло. Райли неверяще уставился на нее.
- Серьезно?
- Серьезно.
- Ладно, Джек. Надо это исправить.
- Но он же закрыт.
Райли задумчиво пожевал нижнюю губу, и хулигански ухмыльнулся:
- Ну, как-нибудь в другой раз. А сейчас…
Он постучал по одной из деревянных панелей. Два раза быстро, подождал и ударил еще раз. Прошло несколько секунд, и в стене как по волшебству открылся проем. Райли быстро втащил Шайло внутрь и задвинул за ними панель. Она постаралась сориентироваться в темноте. Пахло плесенью и... сахарным сиропом.
- Самое время позавтракать!
Вспыхнул свет и Шайло удивленно выдохнула. Ей немедленно вспомнился дом на дереве. Стены были обшиты трухлявыми деревянными панелями, поцарапанными и изрисованными. Плакаты, газетные вырезки. На пуфиках вокруг лампы в античном стиле сидело трое. Они обернулись к ним все одновременно. Волосы девушки были заплетены в короткие косички. Юноши, очевидно, были близнецами - оба темноволосые и усыпанные веснушками. Они были одеты в рваные футболки с эмблемами каких-то рок-групп и ели блины.
- Люди приходят и уходят. В нашем движении больше тридцати человек. Все неудовлетворенны. Все озлоблены. Сейчас у нас только одна цель, а все остальное может катиться к черту.
Райли обнял Шайло за плечи, его глаза светились возбуждением.
- Кто главный в нашем поколении? Кто тот единственный, что может сплотить всех, даже тех, кто боится борьбы?
Он указал на знамя, растянутое на стене.
Спасти Шайло.
- Джек? С тобой все в порядке? Ты на секунду как будто отключилась.
Шайло моргнула.
- Извини, я…
Райли замер. Когда Шайло едва не упала, он прислонил ее к стене, а, подняв глаза, увидел газетную вырезку, совсем рядом с ее головой. Снятое крупным планом лицо испуганной девчонки.
- Ты…
Шайло сглотнула. - Пожалуйста, не говори, - прошептала она. Она боялась, что Райли будет в бешенстве, ведь она лгала ему все это время. К ее огромному удивлению он расхохотался и обнял ее так, что ребра затрещали. Чьи-то руки втянули ее в круг, кто-то дал ей тарелку. Райли осторожно коснулся ее подбородка.
- Маленькая леди, - начал он, глаза его блестели, - мне кажется, тебе есть что рассказать.
К счастью для Шайло, Райли отнесся с уважением к ее тайнам. Он не требовал от нее детального отчета о том, кто ее спас, лишь поблагодарил солнце и луну за это. Молчаливую девушку звали Леона, а чрезмерно активных близнецов - Микки и Джей. Похоже, что все присутствующие, кроме Шайло, умели играть на каком-то инструменте, и вскоре начался непринужденный джем-сейшн. Райли играл на гитаре, Леона на маленьком синтезаторе, Микки на гавайской гитаре, а Джей - на бонго. Шайло подпевала тем песням, которые знала, и невнятно мычала в такт незнакомым. Похоже, хоть что-то она знала, слава кабельному. Райли объяснил ей, как правильно и глубоко дышать. Шайло улыбалась до ушей. А Райли все смотрел на нее и не мог оторваться, и это было удивительно и прекрасно.
- Тебя надо вернуть твоей подруге, - наконец сказал он. Леона и близнецы попрощались с ней (эти двое отвесили ей преувеличенно наигранные поклоны). Райли вывел ее на улицу, в мир, который, казалось, необратимо переменился.
Удивительно, но никто так и не заметил их возвращения в бордель. Блу, очевидно, не разделяла взглядов Райли на выпивку, потому что безостановочно смеялась, цепляясь за талию Шайло. Никогда еще она не чувствовала вкус жизни так остро. Так полно. Шайло вдруг поняла, что есть люди - больше тридцати! - которые ее ищут. Верят, что она - ответ на их молитвы. Слава богу, Райли пока не придумал никакого плана борьбы, не потребовал от нее каких-то действий. Она все еще ощущала привкус дыма во рту.
Шайло рассталась с Блу в прихожей. Кожа, пот… никогда она еще не чувствовала себя такой храброй. Одна и та же мысль все билась в голове, одно и то же имя, снова и снова. Шайло сбросила туфли, дав, наконец, отдых гудящим ногам и сползла вниз по ступенькам в подвал. Не давая себе времени остановиться и подумать о том, что же она делает - не до того было - она открыла дверь.
Могильщик бросил пальто на пол. Тело ныло, голова тоже. Где, черт возьми, этот Деметрий? Шайло он, кажется, тоже с тех пор не видел, и это беспокоило его даже сильнее больше отсутствия мальчишки. Когда он с ней в последний раз говорил? Он потер переносицу, желая свалиться и заснуть. Или напиться. Или сдохнуть и лежать в могиле.
Дверь подвала открылась. Сначала он не узнал женщину, стоящую на пороге. Отвлекшись от ужасающей одежды и волос, он, наконец, сфокусировался на ее воспаленных глазах.
- Девочка?
Шайло криво ухмыльнулась.
- Я не девочка.
Он с трудом сглотнул. Впервые в это было легко поверить. Изгибы ее тела виднелись яснее, чем когда-либо - бедра явственно округлые под облегающей кожей. Пуговицы этой ужасной тряпки, которую она надела, были расстегнуты, майка туго облегает грудь, в промежутке между ней и поясом брюк видны очертания тазовой кости. Она была без обуви, и этот противоречило общему облику Зидратовой шлюхи. Странно выглядело. Юная, но и не юная.
Могильщик глубоко вздохнул, и почувствовал запах ее мыла, духов Блу, пота и марихуаны.
- Где ты была, черт возьми? - его глаза сузились.
Шайло тряхнула головой и подошла ближе. Он не мог пошевелиться, хотя все его существо кричало ему оттолкнуть эту девушку, этого ребенка. Она прижалась к нему, положила ладони ему на грудь, задрожала. Могильщик и, не задумываясь, коснулся руками ее бедер. Такая мягкая. Мысль о совращении этой невинности ужасала и привлекала одновременно. Он сдвинул ладони дальше, обхватив ее ягодицы. Она дрожала, глаза казались сонными, несфокусированными. Это будет так легко. Шайло закрыла глаза и приоткрыла губы. Могильщик коснулся ее волос. Они были подсвечены синим, от лампы за дверью, которую она оставила открытой. Он глубоко вдохнул.
- Убирайся, девочка.
Она целовала его грудь.
- Пока можешь.
Она коснулась губами его шеи, прихватила кожу зубами.
- Шайло
Она коснулась пряжки его ремня.
- УБИРАЙСЯ!
-
-
01.03.2010 в 16:06Хорошо, что она испугалась.
26. Спящие в безмолвии.
- Мне казалось, у нас сделка. Какого черта ты творишь?
Могильщик медленно обернулся. Эмбер казалась растрепанной, несмотря на все еще надетую юбку-курандаш и коротенький блейзер. Этот безумный блеск в ее глазах, крайняя степень усталости, сводящая с ума. Раньше он не видел у нее такого взгляда.
- О чем ты?
Они встретились в центре, под низко нависающей крышей. Грязная вода капала на развороченный мусорник. Кап. Кап. Кап. Как каблуки Эмбер по тротуару. Это действовало Могильщику на нервы. Словно она над ним насмехается. Почему его не оставят в покое.
- Раньше ты работал на меня, - выплюнула Эмбер. - А сейчас за тобой как matrade таскается этот… маленький гаденыш.
Она ткнула в него пальцем. Глупо. Он схватил ее за запястье. Она зашипела, но он только ее сжал руку еще сильнее.
- Послушай меня, мисс Свит. Единственная причина, почему ты еще жива - это потому, что я еще не решил, что хочу твоей смерти. Понимаешь? Во-первых: я ни на кого не работаю. Во-вторых: тебя не касается, кто за мной таскается. И, в-третьих…
Могильщик едва не оторвал Эмбер от земли. Она почти упала ему на грудь. Уже очень давно он не чувствовал этого запаха: сильный запах ее духов, пот, который может принадлежать только коже Эмбер, грязный шелк, химикаты. Она попыталась оттолкнуть его. Это тоже было характерно для нее, они вечно играли в кошки-мышки.
- В третьих… выглядит глупо, когда ты пытаешься говорить по-французски.
Он крутанул ее, прижимая спиной к мусорнику. Эмбер когтила его грудь, пытаясь вырваться. Могильщик позволил себе усмехнуться, прежде чем выпустить покрасневшие запястья и задрать ее юбку-карандаш до бедер. Они были больше, чем он помнил.
- Набрала вес, Эмбер?
- Закрой пасть, - рыкнула она, дав ему пощечину, и тут же втянула в поцелуй, схватив за волосы. Юбка-карандаш упала в грязь у их ног, Могильщик мял ее бедра. Ему нравилось, что она набрала вес. Из-за того что было с Шайло? Или ему и впрямь не хватало секса с ней? Забавно - все женщины, которые могут его по-настоящему завести - его враги.
Белья на Эмбер не было. Могильщик сорвал ее жакет, прежде чем снять свой, расстегнул спереди черный бюстгальтер. Он повис на ее плечах, словно сброшенная змеей кожа. Могильщик сжал ее грудь Эмбер, она высвободила его член из штанов.
Некоторое время были только стоны, только сбитое дыхание. Их вечная песня. И лишь потом, как и думал Могильщик, Эмбер заговорила.
- Даже не знаю… чего хочу больше, - сказала она, крепче сжимая коленями его бедра, чтобы удобнее было толкаться вверх-вниз. - Успеха или падения.
- О чем ты, - выдохнул он ей в шею.
- Если я не справлюсь, если угроблю то, что начал папа, тогда я не докажу ничего-ах.
Могильщик развернул ее, впился зубами в ее плечо, его руки защищали ее от холодного металла. Ее кожа была липкой т пота, там, где он касался ее.
- На твоем месте… - начал Могильщик, думая о том, что Шайло будет в ярости. Он слизнул пот со спины Эмбер. Какая-то очень маленькая его часть удивлялась тому, что все - каждый состоят из одной и того же дерьма. - На твоем месте, я бы заволновался.
-
-
03.03.2010 в 17:29От слез изображение казалось размытым, каждый оттенок цвета в ванной Блу становился радужным завитком. Шайло сорвала одежду и побросала ее на пол, и теперь стояла, дрожа, в одном белье. Блу казалась размытым пятном синего цвета, но Шайло было плевать. Она села прямо на пол и всхлипнула.
- Шай, детка…
Шайло прижалась к ее груди. Блу гладила ее по волосам, успокаивая.
- Я просто дура, - наконец всхлипнула она. - Самая настоящая дура.
Блу обняла ее покрепче.
- А где Могильщик?
Молчание.
- О, - Блу осторожно оторвала Шайло от себя, заглядывая ей в лицо. Косметика размазалась. - Ты сделала то, о чем я думаю? - Шайло смотрела на нее в замешательстве.
- Я думала, ему... понравится этот наряд. Хоть немного, - она всхлипнула, вздрагивая всем телом. - Меня никогда раньше не целовали. И я… я, наверное, хотела, чтобы это был он.
Забавно; Блу была ее другом, первым и единственным. Но она имела опыт в таких вещах, которые Шайло видела только по ночным каналам, или в своем воображении. Шайло чувствовала себя невероятно юной, и от этого ей было еще более неловко.
- Черт, - прошептала Шайло. Стало немного лучше. Блу тихонько рассмеялась, и обхватило ладонями лицо Шайло, заглядывая ей в глаза.
- Дорогая, ты заслуживаешь куда лучшего, чем этот грязный наркоторговец. Лучшего, чем кто угодно в этом месте. Забудь о нем.
И тогда, к огромному удивлению Шайло, Блу ее поцеловала.
- Где, твою мать, тебя носит?
Деметрий лишь пожал плечами.
- Нашел кое-какую работенку, Роджер. Впусти меня, ОК? два флакона за одну.
Старик заворчал, но приоткрыл дверь, впуская Деметрия. Внутри было куда хуже, чем он помнил. Или может он просто не был тут уже неделею… две недели? Три дня? Он потерял ощущение времени, и это его беспокоило.
- У меня только рыбные палочки и коробка Raisinets.
Деметрий пожал плечами. Он был не голоден, но от шоколада не отказался бы.
- Только Raisinets.
Роджер опять заворчал и бросил Деметрию коробку. Она слегка не долетела, и Деметрию пришлось собирать ее содержимое с пола. Нагнувшись, он заметил в углу дохлую крысу. Его безо всякой причины вдруг затошнило, и он внимательнее вгляделся в Роджера. Глаза у старика были желтоватые, кожа обтягивала кости лица едва ли не лопаясь. Испещренная пятнами рука дрожала, когда он втыкал в нее иглу. Деметрий сглотнули и отвернулся. О чем мечтал этот человек, когда был молодым? Возможно, о славе. Здоровье. Любви. Сбежать из этой зловонной дыры, в которой они имели несчастье родиться. Когда-то у Роджера были родители, он ходил в школу. Может, у него были братья и сестры. Может быть, они все любили друг друга. А может его бросили. Может быть, он всегда был сам по себе.
- Мне пора, Роджер.
Глаза старика устало прикрылись. Он весь был во власти эйфории, вызванной зидратом, и вряд ли даже заметил уход Деметрия.
Шайло лежала в темноте, благодарная Блу за то, что та негромко посапывала рядом. Поцелуй смутил Шайло, но вовсе не показался противным. Для Блу это, кажется, было в порядке вещей. Девушка потрепала ее по щеке и исчезла на пару минут, вернувшись с коробкой мороженного и вестерном. Они вместе смеялись и сыпали цветистыми ругательствами с преувеличенным акцентом. Еще прежде, чем фильм закончился, Блу сморил сон; клиентов не было и ей хотелось отдохнуть.
Эта мысль отрезвила Шайло - понимание того, что должна была делать ее подруга, вереница безымянных мужчин, которые занимали и будут занимать ее место на постели. Они стонут, задыхаются, ловят ртом воздух. И уходят. Никто из них не останется посмотреть, как Блу спит. Шайло осторожно убрала дреду с лица подруги. Все эти девушки были все равно что без сознания. Сломанные. Шайло подумала о том, что может сниться Блу. Она сама каждую ночь боялась закрывать глаза, потому что за этим приходили кошмары.
Шайло вздохнула и устроилась поудобнее. Не сегодня. Она будет спать, но не будет видеть снов. В мягкой тьме Шайло начала придумывать свой план, пока сон, наконец, не опутал ее утомленное сознание.
В квартале по-соседству Деметрий тер усталые глаза. Он с нежностью подумал о борделе - о почти теплом и почти чистом месте, где можно спокойно уснуть. Он так устал, что не услышал их приближения. Грубая мешковина закрыла лицо. Кто-то сбил его с ног, он ударился о кирпичную стену и тихо отключился.
27. Храбрый Новый Мир
- Ты - лишь инструмент. Как тебе это? Ты средство разрушения. Жалкая марионетка. Какого чувствовать это?
Слова пиявками впивались в мозг. Он застонал, глаза болели от дерганого пламени свечей. Голова раскалывалась, язык распух, во рту был отвратительный вкус, и он был привязан к стулу за руки и за ноги. Когда окружающее перестало наконец расплываться перед глазами, он увидел старую, скудно освещенную комнату; болшая часть ее была в тени. Молодой мужчина расхаживал взад-вперед перед его креслом, он был в маске и с держал миниатюрный пистолет. Виден был только его рот, и сейчас он кривился в усмешке.
- Доброе утро, солнце. Значит, заметил оружие… отвратительно, правда? Но в данной ситуации необходимо - для самозащиты.
Мужчина жестикулировал, размахивая пистолетом. Деметрий вспотел, желудок рвался к горлу. Он пошевелил руками и ногами, проверяя наскоко прочно привязан. Узлы были сделаны на совесть. Интуиция подсказывала ему ничего не говорить . Слова, кроме всего прочего, могут выдать. Лучше молчать.
- Ты, ублюдок, наверное думаешь, зачем я притащил тебя сюда. Видишь ли, мы живем в эпоху разложения. GeneCo процветает благодаря слабости людей. А что причиной этой слабости? Настоящий ангел смерти… маленький стеклянный флакон, знакомый нам всем.
Мужчина негромко засмеялся, продолжая мерить шагами комнату.
- А почему это становится возможным? Кто часть этого цикла? Кто? Это ты.
Деметрий почувствовал, как засосало под ложечкой. Тихий голосок чего-то, прочно похороненного под слоем повседневности, но всегда ждущий своего часа. Полузадушенный писк. Горло пересохло, он задыхался. Не из-за сложившейся ситуации, даже не из-за возможной гибели. Это был другой страх. Куда больше и темнее. Его похититтель тряхнул головой и остановился. Когда он снова начал говорить, насмешка почти ушла из его голоса. Он словно произносил приговор.
- Я не знаю, откуда ты. Может быть, ты не слишком далек от меня. Ты кое-что потерял ниже по улице. Может ты с рождения идиот. А может и нет. Может быть ты не спишь ночами, думая о другой жизни. Я пошел дальше, друг мой. Я не просто мечтаю. Я составил план. План борьбы. Это битва, такая же, как в любом учебнике истории. Если хочешь взять в руки оружие и присоединиться к нам, сделать что-нибудь стоящее в своей жизни и в этом городе, следуй указаниям, которые найдешь у себя в кармане. А сейчас… прости меня.
Прежде чем Деметрий успел что-нибудь сказать, шприц уже вонзился в его шею. Он ощутил острый укол, и снова наступила темнота. Прежде, чем провалиться в ее пучину, он услышал бормотание.
- Прекрасно человечество! О, храбрый новый мир, в котором есть такие люди!
-
-
10.03.2010 в 18:16Он следил за ними с самого нападения. Деметрий был привязан к стулу, мужчина воткнул шприц ему в шею. У Могильщика зашумело в ушах, перед глазами заплясали цветные пятна. Стул. Игла. Что-то такое знакомое. Отлично. Память. Синее пламя. Побег.
Сердце билось гулко-гулко, приступ застал его врасплох, он задыхался. Почему?
Могильщик зло тряхнул головой и протер глаза. Змея свернулась кольцами в животе, обвилась вокруг позвоночника, шептала ему на ухо. Все поплыло, а потом он неожиданно ясно увидел газетный листок на стене - сначала он не видел его, наблюдая за Деметрием. Могильщик должен быть внимательнее. Столько плакатов, фотографий…
Стекло разлетелось на куски.
________________________________________
- Прекрасно человечество! О, храбрый новый мир, в котором есть такие люди! - пробормотал Райли. Он вколол юному могильщику успокоительное и потрепал его по голове. Почему-то он не мог просто ненавидеть этого мальчишку. Может быть, они и вправду встретятся. Всегда есть шанс… и, в конце концов, разве не это и есть их цель? Все что он может - это попытаться.
Кинжалы вонзились в его кожу. Нет, не кинжалы. Окно, на той стороне здания, что выходила в переулок… обычно оно было наглухо закрыто и завешено. Райли захотелось впустить в штаб немного свежего воздуха, так что вся вина лежала на нем. Он крутанулся, вскидывая пистолет, но что-то тяжелое врезалось в него, отбрасывая к стене. Райли почувствовал вкус крови во рту.
- Кто ты такой, черт возьми? - рявкнул чей-то низкий голос. Он почувствовал удар по лицу.
- Не- не надо… - прохрипел он и закашлялся.
На этот раз он вдохнул не только кровь. Но и дым. Он попытался сбросить руки, которые удерживали его на месте. Крупный мужчина наклонился к нему, лицо его было искажено в оскале, словно звериная морда. Бумаги занялись от упасших свечей. Красно-рыжие отсветы плясали ореолом вокруг нападавшего. Он толкнул того в грудь - бесполезно.
- Ты не понимаешь! - закричал он, и снова получил удар в челюсть.
- Но пойму! - рявкнул мужчина и сгреб Райли с пола, обхватывая за талию. Вокруг падали прогнившие балки, Райли почувствовал уколы от осколков сквозь одежду. Незнакомец схватил потерявшего сознание мальчишку, и стал прокладывать себе путь к выходу среди горящих обломков. Райли наглотался дыма. Он не мог дышать. Все вокруг начало вращаться. Боль, свет, жар. Почти с радостью он тоже потерял сознание.
________________________________________
Шайло убирала прихожую и болтала с Блу, когда парадные двери "Сияния" рывком распахнулись. Внутрь ввалился Могильщик, злой как черт, перемазанный сажей и с двумя безжизненными телами. Он швырнул их на пол.
- Тащи аптечку или что-нибудь в этом роде, - рявкнул он Блу. Она лишь покачала головой, удаляясь.
- Ни минуты покоя…
Шайло бросила щетку, склоняясь над телами.
- Что случилось… кто…
Она узнала их. Первый - Деметрий, выглядел почти мирно. Второй смотрелся заметно хуже, избитый и покрытый запекшейся кровью. Шайло судорожно вздохнула и опустилась рядом с ним на колени, боясь прикоснуться, чтобы не повредить что-нибудь, что может быть сломано.
- Райли… - она потрогала его лоб, погладила волосы и перевела обозленный взгляд на Могильщика.
- Что ты сделал?
Он удивленно обернулся.
- Что я… ты знаешь этого… этого… он похитил Ди и привязал его к долбанному стулу.
Шайло тряхнула головой.
- Он не… ты не понимаешь.
- Я все слышала.
Блу вернулась и примостилась рядом с Шайло. Они обменялись быстрыми взглядами. Могильщик заметил их безмолвное общение, увидел, как они вместе счищают кровь с… Райли? Так, кажется, зовут этого придурка? И откуда вообще Шайло его знает? И почему он, черт возьми, так трепетно относится к ней?
Райли завозился на полу, закашлялся. Шайло быстро уложила его голову к себе на колени, бормоча что-то успокаивающее. Он медленно открыл глаза - один почти полностью заплыл - и улыбнулся. Шайло было больно видеть его разбитые губы.
- Удивленная… - прошептал он, и она засмеялась. Почти всхлипнула, и умолкла, хотя и продолжала улыбаться. Как она могла не улыбаться? Райли слабо сжал ее руку, прижал к своей щеке.
Могильщик с отвращением прочистил горло, и Шайло по глазам Райли увидела, что к нему возвращаются воспоминания и осознание. Он с трудом сел и обнял Шайло, защищая.
- Отойди... - прохрипел он, горло было разъедено дымом. Деметрий тоже очнулся и смотрел на все это с искренним изумлением. Шайло еще ни разу не видела Могильщика таким… недовольным.
- Я не собираюсь тебя бить. Снова. Похоже, ублюдок, у тебя появился ангел-хранитель. А теперь, вы оба ничего не хотите мне объяснить. Шайло?
На этот раз Райли уставился на Шайло в изумлении.
- Что вообще… вы двое знакомы? - он огляделся. - И где мы?
Шайло нервно сглотнула.
- Это "Сияние". Я… живу здесь. Могильщик меня спас после оперы. Он мой друг. Как и ты. И, как и он, - она показала на Деметрия, который таращился на нее, открыв рот. Она тряхнула головой.
- Этот парень меня похитил! Тыкал в меня пушкой! Он меня вырубил… дважды!
Райли вздохнул.
- Это было необходимо.
- Черта с два! - рявкнул Деметрий, подступая к нему. Действие успокоительного, впрочем, еще не прошло, и он, пошатнувшись, быстро опустился обратно на пол. - Черт возьми, - он полез в карман за шоколадом.
Внезапно Блу расхохоталась. Она обхватила себя руками за живот, и все смеялась, не в силах остановиться. Мужчины смотрели на нее в шоке, но Шайло поняла, что такого смешного было в этой ситуации, и присоединилась к ней. Райли решился на крошечную улыбку.
- И что теперь?
Деметрий обиженно грыз леденец, ожидая реакции Могильщика.
- Объяснения, - выплюнул он. Ему было ничуть не смешно.
- Сперва кофе, - сказала Блу. Она повела всех в пустую гостиную, заодно поддерживая Деметрия. Шайло шла рядом с Райли. Смешно. Но она не чувствовала себя ни капли озабоченной. После посещения китайского ресторанчика, она все время думала, как познакомить их всех… ну, это не тот способ знакомства, который она бы выбрала в первую очередь, но в эффективности ему не откажешь. Они с Райли сели на диване, Деметрий рухнул в кресло, Могильщик замер у стены. Райли встретился с ним взглядом, прочистил горло и начал:
- Это битва, такая же, как в любом учебнике истории
-
-
27.03.2010 в 10:28- … после твоего дня рождения, конечно.
Слова скользнули мимо, не задев сознания. Он смотрел на расплывающиеся стены, чувствуя себя маленькой золотой рыбкой, брошенной в лужу сиропа. Он видел выход, но не мог уйти. Все было таким тяжелым - его руки, даже воздух. Рот Эмбер двигался словно в замедленной съемке. Нож Луиджи щелкал, открываясь, закрываясь и снова открываясь, словно трепетали крылья бабочки… словно… голова гудела, раскаленные иглы впивались в мозг, готовый взорваться.
- Пави!
Как потолок оказался так близко? Когда он успел упасть? И что это так пахнет? Эмбер склонилась над ним, и Пави оттолкнул ее. Он наконец выбрался из сиропа. Тело стало легким, воздух ощущался совсем по-другому. Пах иначе. Он поднялся на дрожащих ногах.
- Пави. Пави, ты болен. Куда ты? Пави! Луиджи! Оста…
Он не обращал на них внимания. Прошел по коридору, поднялся по ступеням. В спальне был чулан. А в чулане большой деревянный сундук. В нем, под одеждой, которую он больше не носил, париками, с которыми он изредка экспериментировал, и наполовину использованной косметикой лежала картонная коробка. Покопавшись в сундуке, Пави вытащил ее наружу и поставил на кровать рядом с собой. Ее уже почти год не открывали.
Пави Пави Пави
Он поднял веки и вдохнул запах пыли. Старый альбом в кожаной обложке. Маленький мальчик в шортах и гольфах и суровая женщина позади него, мягкие очертания холмов. Всего одна страница, и тогда толстяк, и грустная женщина, и хмурые дети, и серость серость серость…
Пави Пави Пави
Ангел.
Внутри коробочка поменьше. Два билета на самолет и ключ.
Пави Пави Пави
Павишь! Нет. Я не желаю с тобой говорить, - сказала Магдален сквозь дверь.
Как она смеет, подумал он. Это его дом. А она всего лишь гость. Нет. Наемный работник! Она не имеет права.
- Открой эту дверь-а, Магдален! Открой эту дверь-а!
Молчание. Павишь ударил в дверь, раз, другой. В груди кольнуло болью, и он опустил занесенный кулак, вдруг поняв всю иронию происходящего.
Прекрасное, безукоризненное лицо Магдален; пурпурные отметины пальцев на ее руке. Он закрыл глаза от разочарования. Ему не за что себя винить, совершенно. Она слишком остро среагировала, как и должна была, рано или поздно. А ничего не было. Это были всего лишь безликие женщины. Он даже имен их не помнил. Не запоминал, где находил их. Лишь непреходящее ощущение власти в крови. Над красотой, которой он теперь мог овладеть лишь одним способом. Кроме Магдален. Она всегда была птицей, ею нельзя было овладеть. До сих пор. Теперь, когда ему это было так нужно. И теперь каждый раз, когда они занимались любовью, она ускользала из его рук все дальше, утекала, как песок сквозь пальцы. Павишь подумал о глазах, что она безучастно отводила, о безвольно раскинутых руках, и вновь начал злиться. А потом он с внезапной ясностью все понял. Зидрат шумел в венах, нашептывая ему правду.
Она не хочет делиться с ним своей красотой. Хочет оставить ее для себя одной.
Спустя много лет Павишь так и не мог понять, как ему удалось вломиться в комнату. Возможно, сыграла свою роль ярость, вызванная наркотиком. Но он это сделал. И увидел, что комната пуста. Балконная дверь Магдален была открыта, занавеска трепыхалась в воздухе, словно одинокий призрак.
- Магдален? - прошептал он. Ответа не было. Павишь медленно прошел через комнату, отмахнулся от занавески. Магдален стояла на перилах балкона, глядя в небо. В глазах горел огонь одержимости.
- Магдален, спускайся! Магдален, пожалуйста! - Пави умолял ее. Он схватил ее за руку. Она повернула к нему лицо, и в ее глазах сверкнуло узнавание. Она спустилась вниз, вся дрожа. Павишь покрепче обнял ее. Он думал, что она замерзла, но она вся промокла от пота.
- Я больна, Павишь, - прошептала она, уткнувшись ему в грудь.
Он сглотнул. Запоздалый страх затопил его сознание, смывая злость. А потом пришло раскаяние, за все, что он делал в последнее время. За то, чем он стал.
- Мы можем-а уехать, - вдруг сказал Павишь. - Можем-а поехать в Италию, - мысленно, он уже покупал билеты. Стало очень тихо. Он ждал ответа. Магдален тяжело дышала. Она медленно отстранилась, и, закрыв глаза, прикоснулась к его лицу. Его изуродованному лицу. Павишь вспомнил, как она впервые увидела его таким, и поцеловала, словно ничего не изменилось. Но сейчас ее лицо было искажено болью. Она отдернула руку и содрогнулась.
- Да, - сказала Магдален. - В Италию. Когда?
- Через три дня-а, - решил Павишь. - Три-а дня.
Магдален кивнула и грустно улыбнулась.
- Значит три дня. Хорошо, Павишь. В Италию.
Мир снова стал размытым, но не от наркотиков. Павишь сморгнул слезы. Что было потом? Все так перепуталось. Через три дня Магдален исчезла, но, без него. Ротти куда-то отослал ее. В какую-то реабилитационную клинику. Сколько ее не было? Пави не помнил. Это время для него словно не существовало. Было одной сплошной вечеринкой, одним нескончаемым уколом Зи. Совершенные женские лица. Он тряхнул головой, стараясь привести мысли в порядок. После той операции было еще кое-что. Эмбер с бокалом вина. И странное ощущение, ползущее по спине. Не дрожь. Но мысль. Опасная мысль.
-
-
02.05.2010 в 12:09- Значит, как ни странно это звучит… ты - лидер некой группы анархистов, которые хотят свергнуть GenCo.
- В общем, да, - улыбнулся Райли. - Мы уже давно этим занимаемся. Здесь подпортим, там подожжем. Хотя в старом ресторане как правило остается… - он вспомнил пожар и поправился, - оставалось не слишком много народа, но революционные настроения охватили большую часть андеграунда. Остались только, - он смерил Деметрия взглядом, полным неприязни, - те, кто помогает врагу.
Могильщик усмехнулся. Мальчишка говорил словно картонный генерал в каком-нибудь старом фильме о войне. Но все же он… был впечатлен. Даже если бы ничего не знал о компаниях "Спасите Шайло" и "Анти GenCo". Они, определенно, были на правильной стороне. Глядя в горящие глаза Райли, он не знал - есть ли за ними хоть какой-то план. Может он еще не оформился до конца. Может Райли уже какое-то время точно знает свою цель. Но план есть, и Райли охвачен огнем действия.
- Не знаю, что ты там себе думаешь, - с отвращением выплюнул Деметрий. - но вся эта фигня, этот наш мир… никому не под силу что-то изменить. Они вас найдут, рано или поздно. Всех найдут, и перестреляют как бешеных собак.
На губах Райли заиграла злая улыбка. Он наклонился к Деметрию:
- Бешеных собак убивают от страха.
Могильщик засмеялся - в основном, чтобы позлить Деметрия.
- А что мы можем сделать? Конечно, мы можем жить как и раньше. Но когда-нибудь все мы умрем, - он пожал плечами. - И что? У тебя есть пара новых товарищей, или как ты там называешь своих людей...
- … говори за себя, - пробормотал Деметрий.
- … но что с этим делать? Особенно, когда твоя штаб-квартира сгорела, - Могильщик и не думал извиняться за это. Если уж Райли собирался превратить весь этот проклятый город в поле битвы, то должен был учесть, что нельзя спланировать все.
- У нас есть другое место для встреч. Не такое уютное, но ничуть не хуже. Адрес у него в кармане - Райли кивнул на Деметрия и тут же зевнул.
- Завтра, - решительно заявила Шайло. Она с беспокойством наблюдала за разговором. Всем уже давно пора отдохнуть. Райли покачал головой.
- Когда наши услышат о пожаре, они захотят узнать что случилось. Мне надо быть там. И вам тоже, - радостно сказал он.
Шайло покачала головой, не зная, что ответить.
- Ну, хоть чуть-чуть поспать? Всего часок.
Райли с нежностью посмотрел на нее:
- Да. Конечно. Мне нужно быть в лучшей форме.
Он потянулся.
- Ну, тогда думаю, мы все вместе вздремнем в гостиной, - язвительно заметил Деметрий. - Пойду принесу лак для ногтей.
- Господи, Деметрий, ну заткнись хоть сейчас, - сказала Шайло, не переставая улыбаться. Деметрий бросил на нее косой взгляд и сделал вид, что закрывает рот на замок. Поудобнее устроился в кресле и зевнул.
- Ладно. Но это не потому, что ты мне так сказала.
Шайло засмеялась, мысленно удивляясь сама себе.
Сон был беспокойным. Деметрий хотел погрузиться в его успокоительную тьму, забыться. Но сознание металось между тревожащими, яркими образами. Лилия с иссиня-черными волосами кричала в оргазме, ее крик превращался в другой. Вопль, который не оставлял Деметрия в покое, даже когда он свернулся клубком в тепле и безопасности. Чьи-то руки грубо схватили его и яркость мира скрылась за языками синего пламени, пожирающими его плоть. Сцены сменяли одна другую, перемежаясь мгновениями странного полусна, пока на конец, открыв глаза, Деметрий не увидел тусклый свет раннего утра.
Солнечный свет, струящийся сквозь занавески, казался искусственным. Деметрий обхватил голову руками, глубоко дыша, чтобы успокоиться. Он взмок от пота. И через несколько секунд почувствовал слабый запах маффинов.
Деметрий встал и вышел из комнаты, осторожно обходя спящих.
Могильщик сидел в кресле, похожий странноватую, слишком крупную няньку. Кто-то накрыл его стеганым покрывалом - наверное Шайло - и почему-то Деметрию стало от этого грустно. Он позволил обонянию привести его на кухню.
- Доброе утро! - радостно сказала Шайло. Она сидела за стойкой и шила что-то непонятно-зеленое.
- Доброе. А где Скарлетт?
- Она еще спит - сейчас всего семь утра.
Деметрий сел за расшатанный стол.
- Ух ты. Я уж и не помню, когда последний раз вставал в такую рань, - остальные слова утонули в широком зевке. Шайло спрыгнула с табурета, отложив шитье в сторону.
- Тебе повезло: кофе почти готов… выглядишь ты просто ужасно.
- А, спасибо. А ты значит ранняя пташка? Неудивительно что люди тут встают гораздо позже…
-Шайло бросила в него ложку. Он поймал.
- Не мешайся. Я делала маффины.
Деметрий начал накладывать полные ложки сахара в густой крепкий кофе. От запаха в голове постепенно прояснялось. Он вздохнул, глядя, как Шайло развела себе весьма бледный кофе. Может больше никто не проснется. Он бы остался в этой кухне на всю жизнь… Деметрий мысленно замер. Откуда такое желание? Ему было так спокойно. Он редко чувствовал себя так спокойно и мирно.
- Я хотела пожарить бекон, но он кончился. Или блины - Райли их любит.
- Я могу сделать омлет, - Деметрий намеренно проигнорировал имя Райли. Шайло не обратила на это внимания и села напротив него. Его позабавило, как ее лицо прояснилось при упоминании еды.
- Я их не ела с тех пор как… давненько не ела. А что ты еще умеешь готовить?
- В основном фастфуд. Я пару лет работал в одном местечке.
- Я думала, ты не работаешь днем.
Деметрий невесело рассмеялся.
- Я и не работаю. Готовить я так и не научился. Это как будто… я могу съесть шоколада столько же, сколько вешу сам. Но мой мозг не даст мне этого сделать.
Шайло спрятала улыбку за чашкой.
- Когда у тебя день рождения?
Деметрий стиснул руки под столом. Он не хотел признаваться, что не помнит. И выбрал дату наугад.
- Четвертое апреля.
- Надо будет испечь тебе торт.
Деметрий снова почувствовал грусть. И постарался тут же затолкать ее подальше.
- Нет уж, не надо. А вдруг ты его отравишь?
Шайло не успела ответить - зазвенела духовка. Она молча достала маффины, а Деметрий спросил себя, не задел ли он ее чувства. Шайло разложила маффины на тарелке и закрыла ее, предварительно взяв пару.
- Вот, - прошептала она.
Деметрий потерял дар речи. Что он сказал такого особенного, такого страшного?
- Давай сыграем в карты, - предложил он, вынимая колоду из кармана.
- Ты что, везде их с собой таскаешь?
- Ну да. Мне нравится, когда есть чем занять руки.
Кто-то другой отпустил бы по этому поводу шутку, но Шайло лишь с любопытством смотрела как он тасует колоду. Они играли в тишине. Неловкость постепенно проходила. Деметрий успел съесть три маффина. Они были суховаты, но очень сладкие.
-
-
26.09.2010 в 09:56-
-
26.09.2010 в 11:27Потом решила что если никто не спросит то и не буду
Теперь видимо буду )
-
-
26.09.2010 в 20:05-
-
28.09.2010 в 05:26Здание большое и уродливое. Половина почти разрушена каким-то давним пожаром, служившим цели лишь напомнить всем о том, что они здесь гравные. Райли тихо рассказывал это Шайло пока они шли вниз по улице. Деметрий следовал за ними.
- Когда-то это был приют. Его сожгли лет пять назад. Большинство бродяг мы оттуда выжили, но если иногда кто-то все же забредает - мы не против. В большинстве своем они безвредны, да и в конце-концов… а сами-то мы кто? А помощь есть помощь. У них же никого нет.
Шайло промычала что-то в знак согласия. В другое время Деметрий вздохнул бы или закатил глаза, но сейчас он был слишком занят: разглядывал трещины в штукатурке, чувствуя, как что-то сжимается в желудке. Будь его воля, он никогда не вернулся бы сюда.
- Как бы то ни было это идеальный выход в нашем случае, - продолжал Райли, ведя их по кривому переулку. - У нас тут склад консервов, топлива… там наверху еще сохранились старые комнаты. Мы их используем для костров.
Райли не без труда открыл дверь, они протиснулись внутрь. Висящий на крючке синий шарф был единственным цветным пятном, видимым в темном холле.
- Отлично. Микки и Джей уже здесь, - порадовался он. - Спят, наверное. Надо их разбудить…
Райли продолжал бормотать что-то себе под нос, вытаскивая коробки, прикрытые умело разложенным мусором. Замер на миг и резко свистнул. Секунду спустя в ответ раздались два еще более пронзительным свистка. Потом послышались осторожные шаги. Шайло с удивлением узнала близнецов из китайского ресторанчика. Они спускались по ступенькам, каждый держал в одной руке ружье, а в другой - лом.
- О, отлично, - сказал тот, у которого была на щеке родинка. Шайло помнила, что его зовут Микки. Он опустил ружье, заметив ее одновременно с Джеем. Они оба сбежали вниз по лестнице, чтобы обнять ее.
- Мы оставили синий шарф на обычном место. Для остальных, - сказал Джей.
- Мы чертовски переволновались, шеф.
Райли беспомощно пожал плечами.
- Я надеялся что вы не станете волноваться. Вы же помните Шайло. А это ее друг - Деметрий.
Деметрий молча кивнул, приветствуя близнецов, не преминув заметить, что Райли сказал "ее друг". "Ее". Не "наш". Не то, чтобы его это сильно волновало, особенно когда Шайло мягко сжала его руку. Но и это ощущение тоже почти прошло мимо него. Ему было плохо здесь. В этом старомодном холле. Шикарная лестница, совершенно неуместная здесь раздражала, резала глаза. Изогнутые линии дверных проемов вели из холла в комнаты и в темные закутки его памяти. Деметрия затрясло. Ему необходимо было отвлечься. И быстро. Может уколоться Зи? По-быстрому. К счастью, Деметрий не мог долго бездействовать или впустую терять время. Он жаждал действия.
- Нужно сделать это место пригодным для постоянного обитания, - сказал Райли. - Джей, Микки - постарайтесь связаться с Большим и узнатйте что-нибудь о … содержании последней встречи.
- А мне что делать? - спросила Шайло.
- А мы… ты можешь помочь мне здесь все вычистить, - улыбнулся Райли. Он кивнул Деметрию. - Можешь подняться наверх и принести пару папок? Нам надо развести огонь.
Деметрий отдал честь и взбежал вверх по лестнице. Домашняя работа. Не этого он ждал. Если уж он уличный наркоторговец, стал заговорщиком, так тому и быть. Но взамен он хотел приключений. И крутой прикид. И, что еще более важно, шанс доказать.
- Самому себе, - пробормотал он. Слова жутковато звучали в пустом холле. Деметрия передернуло. Папки нашлись в старом общежитии, сваленные на пыльные остовы кроватей. Матрацы с них давно стащили, сожгли, продали или обменяли, или они сами сгнили. Деметрий пошарился в карманах и выудил очередной кусок шоколада. Это явно был остаток чего-то большего и сейчас он скорее напоминали камень. Он откусил кусок, нервно рассасывая его, прежде чем взять коробку с папками. Истершиеся даты и имена набросились на него, жаля, причиняя боль. Никогда в жизни Деметрий не был так напуган.
--------------------------------------------------------------------------------
- А кто такой Большой? - спросила Шайло, разгребая куски каких-то старых досок. Деметрий несколько минут назад выбежал в двери, явно куда-то спеша. Шайло уже привыкла к его странностям, но Райли все еще выглядел подозрительным.
- Он информатор, - сказал Райли, лицо его смягчилось, когда он взглянул на Шайло. Она почувствовала как по спине пробежали мурашки, и улыбнулась.
- Я бы хотел сказать тебе больше, но не могу. Никому, но тебе в особенности. Есть вещи слишком опасные, Шай, - он бросил грязную тряпку на ближайший стол и вытер руки о рубашку. - Я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Шайло замерла, когда Райли очень нежно обхватил ладонями ее лицо. Она еще никогда не чувствовала себя настолько нужной кому-то, настолько важной. Нет, однажды…
Воспоминание настигло ее стремительно, быстрее чем запах Райли окутал ее, а его губы, те, что так привлекли ее тогда, прижались к ней. Это было воспоминание из раннего детства - ее отец входит в комнату с подносом лекарств и его глаз покраснели от слез.
Бедный папа, подумала Шайло тогда. Она протянула к нему руки, а он обхватил ладонями ее лицо и улыбка осветила его глаза. Хвала Господу за тебя, Шай. Хвала Господу.
Сердце Райли билось у ее груди, она чувствовала тепло его рта, тепло слез, что текли из ее глаз словно осколки Натана Уоллеса. Она сцепила руки за спиной Райли, вцепилась в его рубашку. Без твердости его тела она упала бы. Но упала куда? В какую тьму? Все закончилось слишком быстро и Шайло слегка удивилась и порадовалась, что все еще может стоять. Она расслабила руки, едва касаясь Райли. Он нежно улыбнулся ей и вытер ей щеки от слез, прижал кончики пальцев к губам.
- Я рад, - прошептал он, прижимая ее к себе, утыкаясь носом в ее волосы. Шайло благодарно вздохнула, но перестать думать не могла. А она рада?
--------------------------------------------------------------------------------
Деметрий рухнул у стены здания, сворачиваясь в позе зародыша, прижимая папку к груди. Его лицо скривилось от слез. Он и не знал, что тело все еще помнит, как это делать. Надо просто открыть ее. Неужели это так трудно? Деметрий, который побеждал львов! Ну ладно, может и не львов. Но он видал вещи и похуже чем несколько грязных листов бумаги. Жалкие… бумажки…
- Вы только посмотрите, кого я вижу, - голос шипел ему прямо в лицо. Деметрий в бешенстве вскочил на ноги. Он подумал о Могильщике, но один взгляд на изуродованное взглядами лицо, искаженное гневом…
- Как вы нашли…
- Как грубо, - выплюнул мистер Смит. Он сильно похудел. Деметрий неожиданно понял почему. И руки у него затряслись не только от гнева. Его терзал голод. Еда? Наркотики? Что бы это ни было, голод в нем ощущался явственно. Его выдавал лихорадочный блеск глаз. Это отчаяние пугало больше, чем прежняя рассчетливая выдержка.
- Когда ты уйдешь, в кармане у тебя будет лист бумаги. На нем адрес. Ты будешь там в десять часов вечера через неделю, и Могильщик будет с тобой. Я устал ждать.
Что-то огромное и горячее всколыхнулось у него в груди. Он прочистил горло и сказал:
- Я верну тебе деньги. Я не хочу… я уезжаю из города. Я не могу больше этим заниматься. Так что сделка отменяется.
Мистер Смит медленно улыбнулся, обнажив желтые зубы. Рука, сжимающая воротник Деметрия вдавилась ему в горло. Деметрий вдохнул, превозмогая боль, и напрягся. Что-то твердое и холодное под слоями одежды прижалось к его сердцу.
- Когда заключаешь сделку с дьяволом… - прошептал мужчина, - второго шанса нет.
Нож пробил плоть, но Деметрий почти не почувствовал этого. Голод мистера Смита захлестывал его, держа лучше руки, сжавшейся на горле, лучше стены за спиной. Деметрий почувствовал как ударился о кирпичи затылком, чувствовал прогорклое, жаркое дыхание мистера Смита. Но видел лишь тьму, а чувствовал лишь кислый вкус разочарования, обжигающий горло. Поражение. Голод…
- Неделя, мальчишка, - сказал мистер Смит. - И даже не думай сбежать. Я нашел тебя один раз. Не сомневайся, что найду и в другой, если понадобится. Неделя.
- Да… - выдохнул Деметрий, не уверенный, что слова слетели с пересохших губ. Папка в руке была влажной, ноги подламывались. Деметрий опустил глаза, и мистер Смит отпустил его. Он прижал руку к порезу на груди и поднял к глазам. Рука испачкалась в крови.
-
-
28.09.2010 в 19:07Шайло в изнеможении упала на диван. Прошло почти двадцать часов, но ощущалось словно двадцать лет. Сколько рук она пожала? Сколько незнакомцев обняли ее в толкотне переполненных подвалов и прокуренных складов? Сколько музыкантов, художников, поэтов выкрикивали ее имя? До сих пор она не понимала, что именно Райли понимает под движением. Теперь, когда она поняла, мир должен был стать ярким и полным жизни, каким он был для него. Но Шайло чувствовала себя усталой и разбитой. Осень приблизилась вплотную, небо потемнело. Такого темного неба Шайло еще не помнила. Впрочем, она не так уж много времени в своей жизни провела на улице.
Деметрий все еще не вернулся.
Шайло застонала, прикрывая глаза. Могильщик доверял ему. Даже она ему доверяла, если уж на то пошло. И где он? Она думала, что он начнет все с чистого листа, если к нему такое понятие вообще применимо. Деметрий ведь на их стороне. Но Райли не верил ему, а Райли в людях разбирался…
- Мне надо голову оторвать, - раздался шепот, и Шайло открыла глаза. Райли стоял над ней с чашкой чая в руках. Она улыбнулась и подогнула ноги, чтобы Райли тоже мог сеть на диван. Он передал ей чай и поцеловал. Шайло пискнула от счастья.
- Почему это? - спросила она, отхлебывая чаю. Он был теплым и источал запах меда.
- Я такой эгоист. Совсем не давал тебе отдыхать.
Шайло встряхнула головой.
- Ты что, шутишь? Я даже не знала что есть столько людей которым… которым не безразлично. Это просто потрясающе! - теплый чай и горячее чувство правильности происходящего смешались в животе, зажгли ее именно так, как ей и хотелось всего пять минут назад. Райли засмеялся, глядя на ее восторженное лицо.
- Нет, правда! - воскликнула Шайло. - Я готова вот прямо сейчас... встать строй… и идти в атаку.
Она счастливо вздохнула и отпила еще чаю, в голове мелькали кадры из старых фильмов про войну. Райли снова рассмеялся и взял ее свободную руку.
- Притормози, солдат. В ближайшее время мы не собираемся штурмовать замок. Может мы и ведем войну, но сейчас гораздо важнее выиграть как можно больше битв и накопить сил, - Шайло кивнула. - В любом случае я не собираюсь втягивать тебя во что-то подобное. Ты что шутишь? Я не могу позволить тебе пострадать, - Райли вздохнул. - Я и так уже не давал тебе спать.
Шайло нахмурилась.
- Тогда как я смогу вам помочь, Райли?
- Ничего из этого не произошло бы без тебя, милая, - сказал он и снова поцеловал ее. Шайло затрепетала от его нежности. Райли прав, разумеется. Она же ничего не знает ни о насилии, ни о шпионаже, ни о чем подобном. Почти ничего. Но она научится, и когда придет время, она будет готова. А сейчас она лишь улыбнулась и кивнула.
- Ну а сейчас, - Райли хлопнул в ладоши, - мне надо поговорить с твоим другом Могильщиком. Знаю я таких как он…
Шайло пожала плечами.
- Сейчас ночь, он наверное работает…
Райли нахмурился.
- А может быть он сейчас где-то здесь! - быстро добавила Шайло. Райли нравилось думать, что все кто его поддерживают, разделяют и его моральные принципы. Шайло знала, что это не одно и то же. И хотела найти Могильщика. Она лишь недавно смогла признаться себе в том, что скучает по нему. Ей не хватало ощущения меха под пальцами и его ободряющей улыбки.
- Я пойду поищу его, - сказала Шайло. Райли схватил ее за руку и она со смехом упала к нему на колени.
- Мне казалось, мы решили, что тебе пора отдохнуть, мадам.
Сердце заколотилось в груди, и Шайло обхватила Райли за шею и жадно поцеловала его в губы, в восторге от того, что хотела и могла это сделать. Сама не веря своей смелости. Они еще не заходили так далеко. Когда поцелуй наконец прервался Райли прижимал ее к себе, а его взгляд был прикован к ее лицу.
- Я крепче, чем ты думаешь, - прошептала Шайло, румянец залил ее щеки.
-
-
29.09.2010 в 18:08-
-
29.09.2010 в 22:09-
-
03.10.2010 в 17:27-
-
05.10.2010 в 17:43Жаль, что ей не приходилось флиртовать ни разу в жизни. И кто после этого Шайло Уоллес?
Райли тихо рассмеялся. Дыхание у него сбилось.
- Докажи, - прошептал он. Мгновение Шайло смотрела на него в тишине гостиной. Единственными звуками, кроме их дыхания, были шаги наверху и тихое бряцанье в кухне. Свет единственной лампы делал кожу Райли почти золотой, и это казалось донельзя правильным. Шайло коснулась его щеки и провела пальцем ниже, до подбородка. Не верилось, что она может просто касаться этого мужчины, ласкать его так, как могла лишь мечтать в самый темный ночной час. Она хорошо умела скрывать страсть, но сейчас желание рвалось на поверхность, яростно, отчаянно. Она коснулась его губ, задев кольцо. Райли открыл рот, и сомкнул губы на ее пальцах. Шайло ощутила твердость его зубов, влажный жар языка. Райли слегка укусил ее, и она прикусила губу.
- Райли, - прошептала она. Хотелось сказать что-нибудь. Но что? Ты - единственный человек, к которому я когда-либо была так близко. Я так многого хочу, но даже не знаю, как назвать это. Я хочу, чтобы ты научил меня, но не знаю, как побороть свой страх.
Шайло постаралась следовать за Райли. Он отпустил ее палец и коснулся шеи. Шайло задрожала, не веря, что простое касание может быть таким… невероятно реальным и живым. Она уже сбросила пальто "Джека", выскользнула из тяжелых ботинок, сняла шарф и жилет. Руки Райли умело расстегнули пуговицы ее рубашки и его губы касались шеи, засасывая и прикусывая кожу. Когда рубашка была снята, он спустился ниже, касаясь обнаженной кожи. Шайло замерла, растворяясь в ощущениях. Жесткие пальцы нежно касались ее там, где никто и никогда ее не касался. Внезапным порывом она притянула Райли себе, впиваясь в его губы. Какие чудесные губы! Она беззвучно стонала, радуясь, что Райли не может ее слышать. Ей не хотелось выглядеть глупо. И каким бы очевидным это ни было, она не хотела, чтобы Райли понял, насколько сильно она его хочет.
Время растянулось. Казалось, прошли часы поцелуев, касаний… Шайло отстранилась. Голова кружилась, но страх что кто-нибудь может войти и увидеть их, бился, не умолкая, в дальнем уголке сознания.
- Не здесь, - грустно сказала она, и недоумение на лице Райли сменила улыбка.
- Конечно, нет, - радостно сказал он, и притянул Шайло к себе, стискивая в объятьях. - Есть места гораздо лучше.
Шайло совсем не была уверена в искренности его радости, но его тело было таким теплым. Это было прекрасно. Это было правильно. Она не станет спрашивать его, не посмеет.
- Поищу Могильщика, - неохотно сказала она. Желание искать его почти пропало, смытое вожделением. Но она знала, что чуть позже вновь захочет найти его. Поэтому она встала, поправила одежду, поцеловала Райли в уголок рта и вышла из комнаты. Когда она закрыла за собой дверь, ее пульс все еще метался, как пойманный зверек. Она внезапно вспомнила, как приставала к Могильщику и покраснела. Впрочем, воспоминания не было особенно неприятными, и Шайло почувствовала вину за то, что они возбуждают ее почти так же, как и то, что только что произошло. Волевым усилием Шайло засунула воспоминания о тепле тела Могильщика подальше. В конце концов, когда она найдет его, ей надо будет еще как-то смотреть ему в глаза.
--------------------------------------------------------------------------------
Воздух был свеж.
Свежесть, с запахом грязи, разложения, лжи, убийств, опасности и человеческих тел. Могильщик потянулся как довольный кот, когда его тяжелые ботинки ступили на разбитый тротуар. Он уже несколько недель не чувствовал себя так хорошо. Это была его стихия. Все недавние события, заставившие его заниматься неприятными вещами, вроде самокопания, больше не существовали. Он был один в этом мире. Только эта ночь, и его цель. Вокруг были лишь отбросы общества. Одни не замечали его, другие смотрели оценивающе. Он ни с кем не встречался взглядом. Какая разница? Кладбище уже рядом. Был еще даже не рассвет, всего лишь середина ночи. Но Могильщик не хотел прятаться. В конце концов, игра с ГенКопами - неплохая разминка.
ГенКопы заставили его снова вспомнить о Шайло и нахмуриться. Он беспокоился о ней. Ну ладно, он всегда о ней беспокоился, но с ней даже Блу уже несколько дней не говорила. Она все время проводила с этим мальчишкой Райли, стала Королевой Подполья. Могильщику нравился юный бунтарь. Он был тем, кто, пожалуй, реально мог что-то изменить в этом мире. Могильщик не встречал таких… пожалуй, никогда. Ну, может быть однажды. Но это было так давно. Вот только было в Райли что-то, что заставляло его чувствовать себя неуютно, даже нервничать. Мальчишка слишком верил в то, что делает. Он был настолько ослеплен своей верой, что не видел за ней реальной опасности. Он был городским Питером Пеном, который играет с пиратами. Все это лишь большая игра. Когда Райли обсуждал планы, в его глазах был чистый, незамутненный детский блеск. Это была наивность неведения, и Могильщику это не нравилось. Шайло увязла во всем этом, и он не знал, как можно аккуратно вытащить ее. Могильщик фыркнул.
Когда это он беспокоился об аккуратности.
Кладбище было таким же, как и всегда - уютное местечко. Могильщик вытащил инструменты. Свою работу надо любить, усмехнулся он. Предупреждающе мерцали камеры наблюдения, установленные на склепах. Могильщик с удовольствием повыключал их все. Ему было весело, работа спорилась, и он закончил все в рекордные сроки. В конце концов, сейчас только полночь! Могильщик картинно раскланялся на большом плоском надгробии, так, чтобы попасть в объектив одной из камер. Он подмигнул ей и послал воздушный поцелуй. Когда ожидаемо сработала тревога, включилась закольцованная запись предупреждения. Могильщик спрыгнул с надгробия. Вдали уже раздавались крики и топот ног. Он громко запел ирландскую песенку, которую запомнил с детства, неожиданно всплывшую в памяти.
Когда луна на нас смотрит
Всю ночь
Когда мир заснет устав
На всю ночь
Твоей души мягко коснутся
Восхитительные видения
Святые духи будут рядом
Всю ночь
Он пел от души глубоким, почти оперным баритоном. Разочарованные крики тех, от чьих движений он уклонялся, звучали для него сладчайшей музыкой. Могильщик подобрал камень и бросил - не чтобы ранить, а чтобы позлить. Он попал по руке одному из ГенКопов. Могильщик смеялся, мужчина рычал.
Когда брожу я одинокий менестрель
Всю ночь
Моя арфа поет лишь хвалебные оды
Всю ночь
Любви юных мечтаний уж нет, увы,
Но струны любви будут звучать
Для моей любимой
Всю ночь
Его голос на мгновение сбился. Один, два, три, четыре, пять, шесть… а где седьмой? Он точно помнил, что их семь, по крайней мере, пока они не приблизились. Могильщик взобрался на надгробие и осмотрел аллеи, змеящиеся от церкви, словно нити гигантской паутины. На одной валялись маска и перчатки. Преследователи поотстали; Могильщик остановился, а, значит, ГенКопы могли теперь нагнать его. Немного остывший, но все еще бесшабашный Могильщик снова запел.
Прислушайтесь как торжественный звон
Разносится в ночи
Вы, моя любовь, дарите крылья
И дом в ночи.
Могильщик бежал между камнями, бросая позади себя камешки и комки грязи. Ночь разорвал крик, еще один раздался с другой стороны. Сердце колотилось он напряжения, он спрятался за одним из надгробий и прислушался. Да - с той аллеи, где лежали маска и перчатки.
Стряхните с себя земной прах
И пробудится пусть бессмертная душа
Могильщик пополз вперед. Снова крики - похоже, женские. Как минимум двое. Он с беспокойством следил за аллеей, вглядываясь в какую-то слишком вязкую тьму. Да, три фигуры. Крупный ГенКоп прижал к стене маленькую шлюху, толкаясь к ней, в то время как другая билась в его руках - он держал ее за волосы. Могильщик зарычал. Он знал миниатюрную женщину - она была из "Сияния". Блондиночка, Лили. До начала аллеи далеко, но не слишком. Он вытащил из кармана нож. Но прежде чем он успел подняться, сзади раздались шаги. Могильщик быстро повернулся. Выстрел разорвал воздух, и Могильщик на несколько секунд ослеп, перестав что-либо воспринимать. Боль вгрызлась в его руку, вспыхнула костром.
И твой последний путь
Домой в ночи
Он почти бездумно шептал слова, изо всех сил стискивая зубы. Это помогло. Могильщик понял, что бывало и хуже, и вслепую бросил нож в атакующего. Он услышал глухой удар. Пелена с глаз спала, когда ГенКоп рухнул на землю с ножом в шее. Придерживая раненую руку, Могильщик поднял нож и бросился в аллею. Но теперь насильник уже увидел его и отбросил к стене одну их своих жертв. Она лежала там, словно сломанная кукла, в растущей луже крови. Лили он прижал к груди, приставив нож ей к горлу. Пистолет был нацелен на Могильщика. Снова.
- Не двигайся, - прорычал мужчина. - Тебе конец. Эмбер Свит прибьет над своей дверью твою голову.
Могильщик рассмеялся.
- Которую? - он бросил нож. Лили закричала, но он попал в щеку ГенКопу. Кровь, почти черная, потекла с его лица на лицо Лили.
- Промазал, - прошипел мужчина. Могильщик бросился в сторону, покатился по земле. Земля была словно покрыта шипами, рука взорвалась невыносимой болью. Могильщик на минуту потерял ориентацию, сомневаясь, что сможет встать. Сколько крови он уже потерял? Крик резанул по слуху, на этот раз мужской. И злобный. Зрение было размытым, но он услышал задушенный вопль, глухой звук удара, радостное восклицание Лили. Его подхватили под мышки. Голоса слились в неразборчивое жужжание, и Могильщик уткнулся лицом в залитую кровью землю.
-
-
07.10.2010 в 11:24Шайло миновала кухню. Там было пусто; кто-то недомыл посуду, тарелки составлены в сушилку. Шайло почувствовала легкий укол совести. Последнее время она совсем забросила свои обязанности по уборке.
Из кухни вниз в холл, куда доносились стоны из соседних комнат. Шайло уже начала привыкать к этому. Она вспомнила о Блу и почувствовала себя совсем виноватой. Как там ее подруга? Она понятия не имела, и от этого было грустно. Надо будет при первой же возможности с ней увидется. Шайло остановилась у двери подвала. Со странным чувством в животе она открыла ее, осторожно ступая по лестнице босыми ногами, и постучала во вторую дверь. В подвале стояла звенящая тишина, находиться здесь было неуютно, лампы как всегда светили тусклым голубоватым светом, и было совершенно пусто. Даже кровать выглядела брошенной. Она была такой же, какой Шайло ее оставила когда была здесь в последний раз. Столику, уставлен флаконами Зидрата, и впервые она заметила, что вместо ножек он поставлен на старые ящики. Она вздохнула, пытаясь представить, как же Могильщик будет выглядеть в обычной, нормально обставленной комнате, и захихикала вообразив его в тапочках-медвежатах, как у ее отца. Лицо отца она постаралась сразу выбросить из памяти. Не стоит думать о нем сейчас.
Один из флаконов на столе казался более тусклым чем остальные и Шайло взяла его, чтобы рассмотреть, случайно толкнув локтем другой. Она дернулась поймать его, но он упал на пол. Не разбился, а укатился за коробки.
Шайло застонала от досады и стала отодвигать коробки, чтобы найти флакон. Картон пах сыростью и гнилью, она поморщилась. Флакон лежал в самом углу, отбрасывая жутковатый синий свет на голые бетонные стены. Шайло нагнулась подобрать его и заметила что-то еще. Одна коробка отличалась от других. Она походила на обувную, но больше размером. Заинтересовавшись, Шайло опустилась возле нее на колени. Коробка была мятая и старая, но такая старая, как остальные. Шайло подобрала упавший флакон и использовала как фонарик. Полустертыми грязными буквами на картоне было написано "Маркус"
--------------------------------------------------------------------------------
- Могильщик! Просыпайся, твою мать!
Меня зовут Могильщик.
Он не двигается, а мы не можем его тащить на себе. Он как чертова дохлая лошадь.
Не говори так! Живая лошадь.
Меня зовут Могильщик.
Ладно, живая лошадь. Заткнись и тащи.
Да, да. О, Господи, у меня ноги болят.
Меня зовут Могильщик.
Он шевелится. Вот дерьмо, он шевелится. Положи его.
- Могильщик… - он закашлялся, захлебнулся. Разноцветные круги перед глазами рассеивались как сигаретный дым. Могильщик открыл глаза. Две пары чужих глаз встретили его взгляд. Одни расширенные от страха, другие с интересом прищуренные.
- Долбаный мальчишка… - пробормотал Могильщик и сел. Деметрий усмехнулся, а Лили обняла его за шею. Ему было слишком паршиво, чтобы отталкивать ее. Он чувствовал себя больным, разбитым, и как-то … неправильно. Все неправильно. Где он? Кто он?
- Мы пытались дотащить тебя обратно… Ты куда собрался? Могильщик, твоя рука! Куда…
Могильщик стряхнул руки, пытавшиеся удержать его, вцепившиеся ему в спину как голодные дети, нищие, попрошайки. Попрошайки? Он тряхнул головой; болела она просто адски. Он шел быстрее, дорога перед ним все сильнее расплывалась. Он автоматически шел назад - к "Сиянию", хотя и не знал, действительно ли лучше идти именно туда. В любом случае ему нужен отдых. Его тело может быть и очнулось, но в голове было что-то не так, словно сознание еще толком не пробудилось. Дрожа, он проскользнул в заднюю дверь и направился к подвалу.
--------------------------------------------------------------------------------
Маркус? Шайло шепотом повторила имя. Она никогда не слышала, чтобы о нем упоминали. Она подняла флакон и стала исследовать содержимое коробки. Внутри были пара линялых джинсов и клетчатая рубашка. Вещи были такими мягкими на ощупь, что Шайло прижала их к лицу, вдыхая запах. Пахло не пылью и затхлостью, а гораздо приятнее. Запах был какой-то знакомый - коричный, сладкий, немного земляной. Она не могла распознать его, и положила одежду на место. Внизу лежала мятая банка из-под табака. Шайло заглянула внутрь и обнаружила там кучу пуговиц, пачку киношных билетов, таких выцветших, что даже названия было невозможно прочитать. Она снова полезла в коробку. Нашла ржавый шприц, нитку жемчуга, кость, пугающе похожую на фалангу пальца, кожаный браслет, конверт и коричневую тетрадь. Ее сердце забилось в нетерпении. Она вынула тетрадь, прикасаясь к толстой коже обложки. По спине побежали мурашки. Стоит ли ей читать это? Шайло не знала кто такой этот Маркус, но все же… это ведь неправильно вторгаться в его личную жизнь, читать его секреты? Так хотелось открыть тетрадь, хоть она и понимала, что это неправильно. Что-то останавливало ее руку. Страх? Нехорошее предчувствие? Тетрадь лежала у нее в руках, такая манящая. Шайло отбросила лишние мысли и открыла ее. Выпала фотография. Шайло осторожно подняла ее, поднесла поближе к глазам. Снимок двух мальчиков. Цвета почти пропали, но все еще было видно, что одному около десяти лет, второму примерно шесть или семь. Они были так похожи, что определенно были братьями. Старший мальчик покровительственно обнял младшего за плечи. Он криво усмехался, такой самоуверенный для ребенка. Второй мальчик широко улыбался прямо в камеру, явно взволнованный самим фактом фотографирования. Поля за их спинами казались морскими волнами.
Шайло положила фотографию на колени и заглянула в конец тетради, к последней записи. Дата значилась 15 ноября пятнадцатилетней давности.
-
-
12.10.2010 в 11:26Господи, там было столько крови.
Руки у Шайло так тряслись, что тетрадь упала ей на колени, захлопнувшись. Сердце лихорадочно колотилось, и только через минуту она поняла, что плачет. Кем был этот Маркус? Почему она приняла его историю так близко к сердцу? Эти слова разбивали ей сердце. Она провела пальцами по страницам тетради, и тут распахнулась подвальная дверь. Шайло вздрогнула, вскидывая голову. В ушах гудело.
- Что ты нашла? - голос был спокоен. Смертельно спокоен. Могильщик стоял в дверях, лампы из коридора обрисовывали его силуэт мертвенным синим свечением. Он казался ангелом ада, темным демоном, воплощением неземного гнева.
- Просто книгу… тетрадь… Маркуса…
Шайло с трудом произносила слова, слезы все еще текли из ее глаз. Она никогда так не боялась Могильщика. Это вообще был он? У него глаза были другие. Белки покраснели, зрачки расширились. Ни намека на его обычный сарказм, ни развязности, ни даже гнева. Это было больше чем гнев. Это была бездумная, слепая животная ярость. Даже его тело сейчас казалось телом огромного зверя, покрытое грязью и кровью. Он сгорбился, словно перед прыжком. Шайло уронила коробку и кусочки чужого прошлого рассыпались по полу у ее ног.
- Убирайся, - зарычал Могильщик. Шайло в ужасе замерла. Когда она так и не двинулась с места, Могильщик выпрямился и рявкнул:
- УБИРАЙСЯ!
Он ударил рукой, сбивая на пол коробки. Флаконы с Зидратом посыпались на Шайло. Увернувшись от монстра, она сбежала из подвала.
-
-
12.10.2010 в 17:45Пави бесшумно скльзнул в темную лабораторию. Здесь изредка вспыхивали огоньки, танцевали тени. Они словно звали его, подталкивали дрожащими пальцами. Пави подавил страх - глупый страх, правда, кто может здесь на него напасть, кроме ученых? Он выпрямился и пошел мимо машин и кабинетов, назначения которых не знал. У дальней стены одна из теней отделилась от остальных. Это была не игра света, а человек.
- Повернись-а, - громко сказал Пави, и человек вздрогнул. Он подчинился, свет блеснул в расширенных от страха глазах.
- Мистер… мистер Ларго… - человек задрожал, схватившись за стол, чтобы не упасть. Один флакон упал на пол, и он сьежился.
Пави подошел к ученому и схватил его за воротник.
- Мой отец-а нанял тебя. Он подписывал-а твои чеки. Но Ротти Ларго мертв-а. Поэтому, теперь ты принадлежишь-а мне.
Мужчина кивнул, очки подпрыгнули. Пави продолжил.
- Поэтому, ты будешь отвечать на мои вопросы, - он наклонился ближе, в нос ему ударил затхлый запах пота. Нож легко выскользнул из рукава, и он прижал его к животу ученого. Грузное тело затряслось от ужаса. Пави улыбнулся так широко, что почувствовал, как натягивается на щеках его кожаная маска. Должно быть в дерганом голубом свечении он выглядит жутко. Голубой свет…
Покрепче схватив мужчину, Пави посмотре влево. От увиденного кровь застыла в жилах.
Клетки. Тела. Иглы и флаконы с голубой субстанцией. Трубки, светящиеся голубым.
Да. Как умно.
Яркие вспышки сложились в единую картину...
Пави постарался подавить отвращение как можно быстрее. Позже еще будет время это все обдумать. Он кольнул мужчину ножом - не сильно, только чтобы причинить боль, но не ранить серьезно. Лицо ученого взмокло от пота. Пави прижал губы к его уху и зашептал.
Крови было достаточно, чтобы мужчина перестал нервно всхлипывать и начал отвечать на вопросы. Пави слушал, кивал. Конечно. Конечно. Он отступил, удовлетворенный, позволив ученому упасть на пол всхлипывающей грудой. Отвратительное зрелище. Пави поймал себя на том, что жалеет мужчину. Если однажды ты продал душу Ларго, обратного пути нет.
- Это между нами-а, - сказал Пави, но ученый уже не мог ответить. Пави вытер нож о халат мужчины и осмотрел лабораторию. Она была большой, но ряды полок, указанные ученым были хорошо видны с того места, где он стоял. Пави шел вперед, испытывая гораздо меньше трепета, чем ожидал, приближаясь к самой своей жизни. Он снял с полки третью бутылку и зажал в ее руке. Она была размером с бутылку из-поод газировки и наполовину полна черной жидкостью. Правда сделает тебя свободным, давным-давно Пави где-то прочел это. Он повторял про себя эту фразу, пока шел назад в освещенный коридор. Да, свободным, но осколки его сердца, чудом державшиеся вместе вновь начали рассыпаться. Все вокруг рассыпалось. Он был Самсоном, слепым, обритым и скованным. Но его волосы чудесным образом отросли и колонны шатались от рывков его цепей.
Истина…
Свобода…
- Отпустите, мистер Ларго, вы не в себе! - закричала Магдален. Она вырвала руки из его хватки, и от рывка привалилась к стене. В углу скорчились три ее служанки, закрываясь платьями, словно это могло их защитить..
Пави Ларго, с тех пор, как Слепая Мэг стала гастролировать за границей, еще больше прославился своими преступлениями. Насилие было не в его голосе, но в выражении глаз. Его чувственность сочилась опасностью. Слуги, да и все в городе знали о степени его приверженности к наркотикам. "Он псих", - шептали они, вспоминая как он хихикал как безумец на публике, как говорил словно отсталая десятилетняя девчонка. Этот Пави был другим, больше похожим на своего брата, лишенного змеиного обаяния и вульгарного шика. Наркотики из идиота делали его серьезным. Он был не под кайфом, но безумен.
- Нет-а, Магдален, это ты не в себе-а! - Павишь упал в кресло. Казалось, он может читать мысли всех присутствующих, и они зажигали его кровь. - Кому ты-а врешь? Никто не скажет мне где ты была! А теперь ты не хочешь-а даже-
Магдален схватила Пави за рубашку.
- Я была на Европейском туре! Не ради слепой Мэг, а ради GenCo, ради Ротти и ради тебя. Этого что, недостаточноа? Не моя вина в том, что ты не хочешь мне верить! Это потому что я не попрощалась? Не сказала тебе, что уезжаю? Павишь, ты бы все равно этого не заметил!
Она отпустила шелк его рубашки, словно это был ядовитый плющ и отошла к окну, глядя на туманный город. Она была неподвижна, и Пави подумал, что лед в ее жилах запросто может превратить ее в колонну. Он потер подбородок одолженного лица, ничего не почувствовав - просто привычка - и задумался. Они ничего ему не сказали. Все должно быть ясно. Если Магдален была словно лед, то он сам - как огонь. Павишь подошел к ней, положил изрезанную шрамами руку на ее гладкое плечо. Она дернулась от отвращения, и Павишь замер. Он ей противен. Она прятала от него глаза.
- Скажи мне Магдален, или ты-а пожалеешь об этом.
- Угрожаешь мне, маленький Павишь? Каков отец, таков и сын, так я полагаю.
А потом она… засмеялась.
- Угрозы! Если бы только мог себя слышать, - прошептала она. - Хорошо, Павишь, ты хочешь знать правду? Делай с ней что хочешь. Я была беременна. И я не хочу, чтобы ты имел хоть что-то общее с моим ребенком. Я не хочу, чтобы ваши дыхания смешивались в воздухе, даже в пределах целого города.
Павишь отшатнулся, как от пощечины.
- Он… был-а моим? - прошептал он. Электрический ток бежал по нервам, зажигая огни, вызывая дрожь, словно перед землетрясением. Магдален гордо подняла голову и встретилась с ним глазами:
- Нет.
Прежде, чем он начал кричать и трясти ее, Магдален развернулась, дала знак служанкам следовать за ней и вышла из комнаты. У двери она обернулась и сказала:
- Больше не благодарите меня, Пави Ларго.
Слепая Мэг больше не замечает его.
Пави упал на землю, дрожа. Не от горя, но от подавляемого гнева. Она изменяла ему. Давно? Она взбунтовалась против него,а может быть с самого начала использовала его. Каковы же были ее цели? Чего она ждала от их отношений? Нового статуса, быть может новых возможностей. Но нет. Слепая Мэг допустила ошибку, и она пожалеет об этом.
Павишь упал на пол у двери своей спальни, едва она закрылась за ним, слезы разрывали его тело на части, лились из глаз непрекращающимся потоком. Но он их не чувствовал. Их жар не мог приникнуть сквозь кожу чужого лица. Его вырвало на пол. Когда тело перестало сотрясаться, он сидел и тупо смотрел на рвоту. Руки все еще тряслись, но он все же сумел снять лицо, и бросил его в лужу грязи.
Если однажды продал Ларго душу, обратного пути нет.
-
-
22.10.2010 в 16:41Могильщик кружил по комнате, готовый ударить… но кого? Бить было некого. И нечего. Рука болела от резких движений, но он игнорировал боль, взбегая вверх по лестнице. Каким-то образом он знал, что Шайло уже далеко. Она убежала. А когда дети вроде Шайло убегают, они не останавливаются. Он подсознательно знал это, и по спине пробежал холодок. А что если она не вернется?
Громко стуча сапогами, Могильщик миновал коридор, по дороге едва не сбив с ног Блу. Она вцепилась в его руки, в ужасе глядя на него.
- Ты видела Шайло? - быстро спросил он.
- М-м, нет. Какого черта случилось? Ее уже давно не видно.
Могильщик стряхнул ее руки.
- Я ее напугал, ясно?
- Ты напу…, ты что сделал? Натянул на себя простыню и сказал "Бу"?
- Я иду искать ее.
Блу побежала за Могильщиком, стараясь угнаться за его размашистым шагом.
- Я тоже иду!
- Нет, останься, вдруг она… - из соседней комнаты раздался смех. Могильщик узнал этот голос. Вот черт. Только этого сейчас не хватало.
- Иди, отвлеки Райли.
Блу посмотрела на него с удивлением, потом недоверчиво.
- Не надо с ним трахаться. Ну, притворись, что тебе надо лампочку поменять, или еще что-нибудь такое.
Вид Блу говорил о том, что она вот-вот выскажет ему все, что думает по этому поводу, но Могильщик отстранил ее с дороги и поскорее выскользнул через черный ход. Снаружи было абсолютно темно и необычно тихо. Жутко. Город огромен. Шайло может быть… где угодно. Она могла побежать на север, юг, восток, запад…
Могильщик пошел знакомой дорогой к той части города, которая и Шайло должна была быть знакома. Впереди было кладбище, и, значит, брошенный дом Уоллесов.
Он лавировал между людьми, пересекал улочки и переулки и его страх все разрастался. Это было глупо. Но он надеялся только, что Шайло хватит здравого смысла вернуться в "Сияние", или в штаб Райли. Но в городе все и каждый знают ее лицо. Все знают, что Ларго ее ищут. Людская жадность найдет ее везде, она будет в их власти.
А голосок все шептал и шептал ему в ухо - такой знакомый и такой чужой. Отпусти ее. Отпусти.
_______________________________________
Замок заклинило. Шайло дергала дверь туда-сюда, пока та, наконец, не открылась. Скользнула внутрь, и тяжелая створка захлопнулась за ней. Она прислонилась к стене, стараясь отдышаться, но в горло набилась пыль, и она закашлялась, задыхаясь. С портрета на нее смотрели глаза Марни Уоллес. На лице матери было написано отвращение.
- Ну что ты сделала такого? - спросила Шайло у картины. - Что ты сделала, кроме того, что умерла?
Руки и ноги дрожали, она взобралась на надгробие и закричала в лицо своей матери:
- ЧЕГО ТЕБЕ ОТ МЕНЯ НАДО?
Она вцепилась ногтями в тонкий холст, разрывая его на клочки, покрытые выцветшей краской. Сперва фон, потом подол платья Марни.
- ПРЕКРАТИ … СМОТРЕТЬ НА МЕНЯ! ПРЕКРАТИ! УБИРАЙСЯ! УБИРАЙСЯ!
Кусочки холста рассыпались вокруг Шайло, она разрыдалась. Это случилось так быстро, горло охрипло от крика. Ногти болели. Сквозь пелену слез она заметила что-то странное на стене, за золоченой рамой. Шайло вытерла лицо, и уставилась на сейф.
- Что…
Там был маленький кейпад. Шайло закусила губу и набрала день рождения матери, когда это не сработало - число ее имени. Потом попробовала свои числа, но не добилась ничего кроме отрицательного гудка. Руки зудели, так хотелось открыть сейф. Что за секреты там внутри? Какие ответы? Со стороны отца чертовски странно разместить такую вещь как сейф в таком легкодоступном месте, даже не в доме. Не в подвале, не на чердаке. Схрон. Схрон на кладбище. Шайло соскользнула обратно на поверхность надгробия, сбросила тяжелый мужской пиджак и ботинки. Положила жилет поверх пиджака, сверху - шарф, и взбила кучку одежды, словно подушку. В склепе было довольно тепло, так что одеяло ей не понадобится. Шайло свернулась клубком в Джековый одежках, словно мурлычущая кошка у очага. Устроившись поудобнее в своей импровизированной кровати, она думала о Могильщике, и о том, кто из них был больше не прав.
________________________________________
Игла со щелчком выпала из рук Деметрия. Внутри него монетка все крутилась и крутилась и крутилась…
Вещи всегда разваливаются, даже если поначалу казались такими прочными. И теперь эта монетка в центре его вселенной все крутилась и крутилась и крутилась и крутилась...
_______________________________________
Едва ступив на землю кладбища, Могильщик понял, что больше Шайло некуда было пойти. В конце концов, животное всегда бежит к своей норе. Независимо от того, велика опасность или не слишком, живые существа всегда ищут знакомые места.
Склеп взирал на него сверху вниз; зияли глазницы окон, угрожающие и предостерегающие.
Не волнуйся, Каменная Леди, твоя дочь вне опасности, подумал Могильщик. Он пробежал руками по гладкой поверхности двери, ощущая странный трепет. Ручка повернулась под его ладонью, в лицо ударил порыв холодного воздуха. Словно в дешевом романе ужасов, но так оно и было. Шайло свернулась на каменной плите, накрывшись своим пальто. Брови нахмурены - наверное, приснилось что-то неприятное, губы дрожат. Во второй раз Могильщик поднял Шайло и, прижимая к груди, вынес из склепа. Глазницы склепа следили за ним.
- Ты знаешь какую-нибудь сказку на ночь?
Могильщик не знал, как ответить. Он думал, что Шайло долго спала и уже сам начал задремывать. Ее голос не был сонным, противореча его предположению, и тяжелый от печали, больше присущей старой одинокой женщине.
- Что?
- Сказку на ночь, - пробормотала Шайло в темноте. Могильщик сидел на полу у кровати, и ее голос звучал ему прямо в ухо. - Когда я была больна, очень больна, когда все болело, и я не могла спать, папа рассказывал мне сказки о далеких землях и приключениях…
Ее голос прервался, и она продолжила еще тише, словно борясь с подступающими слезами.
- Это было даже хуже, чем боль, но и прекрасно тоже. Все эти прекрасные вещи, которых я никогда не видела, никогда не делала, - она замолчала. - А ты знаешь сказки со счастливым концом? - внезапно спросила она.
- Я знаю кучу историй, девочка, - Могильщик сам не узнал свой голос, так странно он звучал. - Но ни в одной нет счастливого конца.
Слова упали между ними, словно мертвый лист в тишине.
- Тогда расскажи мне про Маркуса, - наконец сказала Шайло. Могильщик прижал руку к груди и почти зашипел. Там словно порхала птичка, чирикала, щебетала, прыгала из клетки ребер, рвалась из горла наружу.
- Там не о чем особо говорить, - начал он. - Там, позади солнечный свет. Может быть, он все еще там, но ты в это не веришь. Краски такие яркие, и небо тоже. Но Маркусу быстро все надоедало. Книги и бабочки занимали его только на время.
Еще была мать, отец и младший брат. Мать была доброй, отец - тупым и злобным. Маркус для них был никем, просто бесполезный мечтатель. Еще один рот, который надо кормить в это трудное время. В то лето, когда Маркусу исполнилось 18, в доме ничего не изменилось. И жара, и коровы и кукуруза были такими же, как и всегда. Но на юге все изменилось. Все казалось таким спокойным. Но независимо от того, что мы знали или думали, все изменилось. Пришли беженцы. Они были больными, шумными… разными. Они двигались на север. Каджуны и цыгане, они разбивали лагеря в лесах и заброшенных полях. Что они не могли взять охотой, собрать или вырастить, они крали. Им трудно было сочувствовать. Что мы могли поделать? Фермеры, беженцы…
Маркус встретил в лагере друга, и тот предложил ему свободу. Побег.
Могильщик почувствовал себя …, словно огарок свечи. Полузабытый образ себя, составленный из старых новостных сводок и затертых, полуистлевших воспоминаний. Теперь он видел все это так ясно. Хоть картины и были так долго скрыты кровью и разрушениями: залатанные тенты, клубящийся древесный дым, безумные танцы под грохочущую музыку. Он и Джессап плавали, бегали как дикари, уводили за собой девушек с золотой кожей, подмигивали друг другу, говорили о мире, который такой разный, такой огромный… и этот блеск в глазах Джессапа, синих как небо. Это должно было предостеречь его. И когда старая гадалка так странно взглянула на него, прочтя его карты. Башня. Черный человек. Огонь…
Могильщик понял, что последнее слово сказал вслух.
- Какой огонь?
- Никакой, - ответил Могильщик, резко, стараясь контролировать себя. Хватит этого всего. Довольно. Из горла рвался крик, слишком широко на этот раз открылась коробка. Он покосился на Шайло, глаза закрывались, было темно. Она приложила ладонь к его щеке, и он почти сломался от нежности этого прикосновения. Он отнял ее руку от лица и поцеловал ее, где-то рядом с большим пальцем.
- Я… я рада, что Маркус… - начала Шайло, но Могильщик, быстро прервал ее, опуская ее руку на одеяло.
- Лучше спи, девочка.
Шайло устроилась поудобнее, но он слышал, что она не спит. Она не заснет сейчас, когда груз его прошлого давит на нее. У нее и без того нелегкая жизнь. Могильщик сделал единственное, что пришло ему в голову - он начал тихонько петь. Его низкий хриплый голос совершенно не подходил для этой песни. Он помнил, как кто-то пел ее, так сладко и так далеко. Слова остались даже после того, как дыхание Шайло выровнялось, а его глаза закрылись.
ну вот, я перевела все что есть на текущий момент, теперь остается только ждать, когда автор разродится новой главой =)
-
-
22.10.2010 в 18:14будем ждать авторский излияний)
вы молодец)